— Не хотелось бы причинять тебе неудобства, — сказал Пират.
— Что ты, никаких неудобств. Хочешь взять у меня интервью? Прямо сейчас?
— Я… эм… не готов.
— Не стесняйся. Чем ты рискуешь?
Ну, скажем так: он рискует получить пулю в лоб и улечься на дно канала, в маслянистой воде со всех сторон.
— Спасибо за предложение. Но, может, как-нибудь в другой раз?
— Как скажешь. Но я считаю, что тебе придется проявлять больше агрессии, чтобы стать настоящим писателем.
— Я постараюсь.
Шеф рассмеялся.
— Забавно все сложилось…
— Да? — Рубашка Пирата промокла насквозь и прилипла к спинке сиденья.
— Сижу тут, значит, поучаю тебя, как писать книги… А ведь я совершенно уверен, что тебя ждет головокружительный успех.
— Да?
— Никаких сомнений. Взять хотя бы твое интервью — теперь-то я понимаю, что это было интервью, — с моей женой…
— Интервью с твоей женой? Я не понимаю, что…
Проворство шефа во второй раз изумило Пирата. Нарушилась лишь последовательность: сначала — боль в левой части лица, затем — удар, нанесенный прикладом, прицел, разрезающий кожу, и только потом — свист воздуха, сопровождающий взмах.
— Будь осторожнее.
Голова Пирата наполнилась звуком, похожим на шелест прибоя. Он потрогал свое лицо, нащупал смешанные струи крови и пота.
— Интервью, — напомнил шеф.
Крохотное оружие… Выйдет ли он после этого хоть куда-то без своего крохотного оружия? Ни за что. Но одна мысль о нем придала Пирату сил.
— Можешь называть это интервью. Но она сама ко мне пришла.
— И что дальше?
Пират пожал плечами. Звук в голове постепенно таял.
— Извинилась за все, что произошло. Я сказал, чтобы она не переживала.
Шеф внимательно посмотрел на него. Опять эти сгустки тьмы — в тон каналу.
— Как ты ей об этом сказал? Повтори дословно.
— Так и сказал: не переживайте. Я вас прощаю.
— Ты ее простил?!
— А почему нет? Это ж было… — Как она выразилась? — …достоверно.
— Что «это»?
— Опознание. Конечно, она огорчена, хочет узнать, как это случилось и все такое…
— И чем ты ей помог?
— Да ничем. Сказал, что людям свойственно ошибаться.
— И все? Людям свойственно ошибаться?
— Ага.
— А что насчет пленки?
— По правде говоря, я об этом ничего, считай, не знаю. Этим занимались мои адвокаты.
— Значит, ты не делился с моей женой никакими теориями?
— Нет. Кроме одной: людям свойственно ошибаться. — Последовала долгая пауза. Тишину нарушал единственный звук, да и то доступный лишь человеку с таким острым слухом, как у Пирата: это кровь тихонько капала с его лица на рубашку. — Понимаешь, начальник? Я просто хочу двигаться вперед.
И снова молчание. Шеф зачехлил оружие.