— Погоди, — оборвала ее Нелл. — А об этом обязательно упоминать?
— О чем?
— О моем присутствии на суде.
— А ты готова оспорить этот факт?
— Разумеется, нет. Но тебе обязательно нужно писать об этом в статье?
— Если это правда, то почему бы и нет?
Слова «На чьей ты стороне?» уже готовы были сорваться с губ Нелл, но в последний момент она остановилась.
— Разве это важно?
— Людям будет интересно.
— А как же мое право на конфиденциальность? Я присутствовала там как частное лицо.
— Это дело, самое что ни на есть важное, получило общественный резонанс, Нелл. И к слову о том, что интересно людям… Я могу процитировать твою реакцию на происшедшее?
— Нет.
Последовала пауза. Когда Ли Энн заговорила вновь, ее голос уже был голосом подруги, а не репортера.
— Надеюсь, ты не казнишься.
Казнится ли она? Эта подруга явно плохо ее знала. Нелл едва не рассмеялась, однако смех ее прозвучал бы омерзительно, и она предпочла сдержаться. Она промолчала.
— Я беседовала с одним экспертом по ошибочным показаниям свидетелей, — сказала Ли Энн. Послышался шорох мнущейся бумаги. — С профессором Урбана из Тьюлейна. Он заявил — дословно: «Воспоминания о преступлении подобны самому месту преступления — они амбивалентны и подвержены загрязнению». Конец цитаты.
Нелл не стало легче.
На другом конце провода опять воцарилась тишина, нарушаемая лишь бесконечными телефонными звонками.
— Мне бы хотелось прояснить один момент. — Ли Энн вновь заговорила репортерским тоном.
— Какой же?
— Ты была знакома с Клэем до убийства?
— Ты уже спрашивала, — напомнила ей Нелл. — И я не понимаю, зачем ты возвращаешься к этому вопросу. — Возможно, она не понимала этого с точки зрения логики, но в этот момент ее одолела физическая тошнота.
— Я просто пытаюсь восстановить хронологию событий.
— Как я уже, кажется, говорила, мы с Клэем познакомились в доме моих родителей, через несколько часов после убийства. — «Я вся была заляпана кровью».
Опять бумажный шорох.
— Я не вижу ничего подобного в своих записях.
— Тогда внеси это сейчас. — Нелл понимала, что говорит резко и грубо.
— Чего-то я недоглядела. Мне жаль, что ты вынуждена проходить через все это…
— Я не нуждаюсь в сочувствии. — А с какой, собственно, стати? Это не она провела двадцать лет за решеткой. По большому счету, если бы к понятию «арест» существовал антоним, если бы свободную жизнь высочайшего качества можно было назвать одним словом, Нелл воспользовалась бы этим словом для описания своих последних двадцати лет — во всяком случае, значительной их части.
— Вот это мне, среди прочего, в тебе и нравится, — сказала Ли Энн. — Но ты, кажется, не понимаешь одного: это еще не конец.