Есть реклама туши для ресниц, краски для бровей, теней для оформления глаз, но где реклама прекрасной души, скрывающейся за своим зеркалом? Где реклама любви, в каком разделе ее искать — высоких технологий, развлечений или коммерции?
Строятся дома, выклеиваются арки в комнатах, ванные заполняются стильной сантехникой, создаются чудесные интерьеры, пустые оболочки, в которых предлагается жить. А в этих оболочках двигаются другие, живые оболочки, не осознающие своей незаполненности, морщат лоб в качестве рудиментарного жеста… Бессознательно тоскуют по сути? Изумляются, что я всем этим хочу сказать?
Я люблю, чтобы было мало, чтобы только нужное и ничего лишнего, в шкафу — несколько свитеров и пар штанов, платьев нет — они не функциональны, все ненужное беспощадно выносится к мусорному бачку, новое — тщательно выбирается; в компьютерном ящике — только актуальные письма, ящик регулярно чистится; в реальных ящиках письменного стола — документы и необходимые бумаги, дребедень типа открыток и просроченных гарантийных талонов отслеживается и выбрасывается. Я не люблю залежей и в холодильнике, вдохновленная Майей Гогулан, я мало ем и голодаю, я жую хлебцы и сухофрукты, можно было бы вообще не есть, было бы еще лучше.
Я люблю пустоту: деньги я ценю за возможность платить по счетам и раздавать, я это делаю не из щедрости, а потому что люблю отсутствие. Необходимость покупать, чтобы прибавлялось, повергает меня в тоску, это не относится к книгам и нематериальным категориям типа путешествий — мыслей и впечатлений никогда не бывает много.
Гриша весь окружен вещами — это, Боже упаси, не тряпки, штанов и свитеров у него еще меньше, чем у меня, это предметы производства — станки, дрели, паяльники, установки большие и малые, микропроцессоры, эмуляторы, имитаторы — все это создает картинки на компьютерном экране, освещает ультрафиолетом, сверлит, точит, испускает запахи, дымы и металлические звуки: результатом являются тоже материальные предметы, создаваемые Гришей приборы, за которые люди платят деньги. Гриша любит тратить деньги, ходя в магазин за едой — в сверкающий универсам на углу и в скромную «Пятерочку» под окнами, он несет оттуда тяжелые сумки, которые я разгружаю под неизменные причитания бабушки о том, что мужчин нельзя пускать в магазин — они расточительны. Я открываю дверцу холодильника и заполняю его ярко освещенную внутренность коробочками и пакетиками с маслом, сыром и колбасой — Гриша любит, чтобы было много и что-то существенное: то, что ем я, он называет «не едой», он любит все ощутимое, интенсивное, структурированное, он варит по утрам густую кашу на молоке и ест ее, водя ложкой по огненной поверхности.