Слезы катились и катились по щекам девушки до тех пор, пока не вернулся доктор.
— Я так и думал, что вы терзаете себя, милая, — укоризненно пробормотал он.
— Но как мне теперь жить, доктор? — прошептала Грейс.
— Я скажу вам. Сначала надобно выздороветь и вернуться домой, а там вы уж и подумаете, как жить дальше. Это большая утрата для любой женщины, но всегда ведь можно усыновить какого-нибудь несчастного сироту… Или выйти замуж за вдовца с малолетними детьми… А теперь выпейте вот это, лекарство поможет вам заснуть, а когда вы снова проснетесь, все вокруг уже не будет казаться таким мрачным, сами увидите.
— Но я… — Грейс неохотно проглотила микстуру и слабеющим голосом спросила: — А как бедный Перкинс и Чарри?
— Малому здорово досталось, но мозги у него не вылетели на дорогу. — Юмор доктора был весьма своеобразен. — А старика здорово тряхнуло при падении, несколько дней ему следует полежать в постели с грелками и подкрепить здоровье стаканом-другим доброго портера. Вам всем повезло, что преподобный Фаулер отказался ночевать в Леймуте и решил добираться все-таки до Марбери, несмотря на темноту.
— А кто это? — пробормотала Грейс, но ответа уже не услышала.
Благотворный сон сморил ее. Во всяком случае, доктор считал, что он должен быть таким, поскольку во сне девушка не помнила о своем несчастье, в отличие от бодрствующей мисс Бьюмонт, похоже, навечно поселившей в сердце чувство вины.
Проснулась от тяжелого, муторного сна Грейс вечером или даже ночью, солнце уже не пронизывало бликами потолочные балки. Кое-где за ширмами светились желтоватые пятна — это горели свечи у кроватей больных, где дежурили сиделки из трудившихся в лечебнице мирянок или монахи, но большая часть обширного зала была погружена в темноту.
Девушка с трудом повернулась на бок, чувствуя, как занемела спина, и боль снова дрожью пробежала по телу. Похоже, еще нескоро получится встать с кровати. Но разве это теперь имеет значение? Вернется ли она домой или останется здесь, ее несчастливая судьба всегда будет рядом. Грейс попыталась молиться, однако утешение не приходило. Так было, когда умер отец, и ей понадобилось немало времени, чтобы снова начать радоваться жизни.
«Я не должна показывать матушке и Кэти, как мне горько чувствовать себя пустоцветом, который никогда не принесет плодов. Ради близких мне следует скорее снова стать безмятежной и спокойной. Но, боже, как это тяжело… Мне придется похоронить надежды на счастье, любовь… И чем раньше я это сделаю, тем быстрее придет успокоение». — С такими мыслями Грейс провела время без сна до самого утра.