За последние несколько часов она мало что узнала об этом смуглом загадочном человеке. Кто же он такой, назвавший себя Морганом? Что заставляло его скрываться?
Страх, который Джина поначалу испытывала к нему, постепенно исчезал. Конечно, она пережила жуткие минуты, когда он приковал ее наручниками к кровати. Она ничего не могла тогда поделать. Зато теперь вспомнила, с какой нежностью прикасался он к ней, всячески пытаясь ее успокоить. Да, против ее воли он возил ее по городу. Но когда ей потребовалась его помощь, его участие, он сделал все возможное.
Он не причинил ей никакого вреда. Даже тогда, когда она попыталась ударить его коленкой в самое уязвимое место. Он ничего не предпринял, когда она, охваченная паникой, решилась бежать.
В ее жизни еще не было ничего подобного, у нее не было никакого опыта, и она не знала, как поступать в подобных случаях. Она не знала, что делать, если ее собираются похитить, и как вести себя, если ее намереваются поцеловать против ее воли. Джина искренне хотела быть сильной и храброй, ничем не уступать Моргану и не трусить. Только это ей не удавалось. Она была просто Джиной Беркли, торгующей книгами мечтательницей, желания которой никогда не сбывались.
Может быть, ей следует поступать так, как поступает Морган, забыть все, чему ее учил отец. Ведь правила, преподанные ей Ноем Беркли, не помогли выдержать случившиеся с ней испытания. Ее отец…
Джина широко раскрыла глаза, когда вспомнила слова Моргана. Они под влиянием событий как-то забылись, отступили на второй план.
— Мистер Морган!
— Что?
— Та квартира принадлежала не вам?
— Нет. Ее хозяином был мой приятель.
— А где вы живете в городе?
— У меня нигде нет места.
Морган подумал об одном укромном месте, о красивом маленьком домике, затерянном в лесной чащобе. Это было единственное место, где он мог обосноваться совершенно спокойно. Там он был недоступен даже для Гамильтона. Только это был не настоящий дом. Он даже не принадлежал ему.
— Мистер Морган?
Полуулыбка, полуухмылка появилась на его губах.
— Никаких мистеров. Просто Морган, и все.
— Ох, — Джина нервно облизала губы. — Это ваше единственное имя?
— Единственное.
— А не хотите ли вы сказать, как вас называли родители?
Он мрачновато посмотрел на нее. Джине почему-то показалось, что он не удостоит ее ответом, но он заговорил:
— Боб. Когда я родился, мать сказала, что это имя мне наиболее подходит. — Он приподнял плечо, а по его лицу прошла тень воспоминания. Видимо, прошлое не было неприятно. — Так я стал Боб Морган.
— А ваша мать… Она жива?
Она с удивлением заметила, как по его скулам заходили желваки. Это был своеобразный знак, что ему не по себе. Но почему-то в таком состоянии он потерял свою холодность, жесткость и стал выглядеть человечней, доступней.