Она отрицательно покачала головой.
— Не знаю. Я попытаюсь, но это у меня получится не очень убедительно. Я не… Я не могу… — Она вся сжалась и чувствовала себя абсолютно раздавленной. Увы, она не могла выполнить просьбу Моргана.
— Я не могу быть… Я не… не выгляжу сексуальной, — призналась она.
Морган откинул голову и внимательно оглядел ее.
— Ах, Джина! Зачем ты так. Ты, конечно же, привлекательна. Все, что предстоит тебе сделать, так это энергичней вилять бедрами и строить глазки. Действуя так, ты покоришь любого парня, падкого на удовольствия.
Руки, прежде сжимавшие ее плечи, стали оглаживать ее тело, тронув выпуклости грудей, аппетитно выступающих из-под ткани блузки.
— Введем их в заблуждение, — прошептал Морган. — Они увидят твои заманчивые вихляния и не подумают, что это спектакль, маскировка, иллюзия.
Пальцы девушки сжали сумочку.
— Вы ничего не понимаете. Я никогда не флиртовала с мужчинами. И никогда этому не обучалась.
Морган выпрямился. Вновь он превратился в бесстрастного, твердокаменного человека.
— М-да, мне все ясно. Но не знаю, откуда у тебя создалось такое мнение о себе, что ты не симпатична, не сексуальна, не обладаешь чувственностью!
Одной рукой он гладил ее по затылку; она почувствовала прикосновение его пальцев, старавшихся приподнять ее голову. Ему хотелось, чтобы она не отворачивалась от него, а смотрела прямо в глаза. Этот взгляд черных глаз словно пронзал ее насквозь.
— Вероятно, все это результат влияния твоих пуританских родителей, — пробормотал он. — Или же на тебя отрицательно подействовал твой бывший жених-святоша. Но в тебе все есть: и жар, и огонь, и страсть. Они просто скрыты под внешней оболочкой, но они живут, существуют.
У нее расширились глаза.
— Ты не веришь мне? — продолжал он вкрадчивым, нежным голосом. — Хочешь, я проверю это на тебе?
Подтолкнув ее к стене, Морган прижался к ней. У Джины высохло во рту, а пальцы ее вцепились в сумочку.
Ничто не могло помешать поцелую. И он предназначался не для маскировки, не для спектакля. На этот раз Моргану не приходилось беспокоиться о безопасности. Он атаковал ее рот своими твердыми, но нежными губами и влажным языком.
Джина застонала, губы ее раскрылись, позволяя его языку вторгнуться внутрь. Он двигал им то вперед, то назад, превращаясь в своеобразную стрелу. Напрягшееся тело мужчины было тесно прижато к девушке.
Он не дразнил, он действовал. Одной рукой он держал ее грудь, поглаживая, сдавливая, играя с ней, изучая ее плотность, податливость, упругость и мягкость.
Сбросив бретельку с ее плеча, он обнажил женскую грудь, выставив наружу ее горячую, налившуюся желанием плоть. Его рот опустился ниже, к соскам. Морган нежно покусывал их до тех пор, пока внутри у нее не забурлила раскаленная лава, а ноги стали ватными.