– Белогонов и Радова, – уцепился за эти фамилии Ершов. – А с кем-то другим Марк Свешников не откровенничал? Какая вообще обстановка была в вашем коллективе?
– Замечательная! – вырвалось у меня.
Я перехватила недоуменный взгляд Ершова и пояснила:
– Мы все поддерживали друг друга и старались как единая команда. Разногласия, конечно, у нас бывали. Вы бы не поверили, если бы я принялась вас уверять, что ссор и конфликтов у нас вообще никогда не было. Такое невозможно в принципе. Любой нормальный коллектив – как семья, где существует все: и обиды, и примирения, и взлеты, и охлаждения. Но все наши размолвки никогда не перерастали во что-то серьезное. Мы шли на компромисс и мирились. Мы бы не смогли комфортно сосуществовать, если бы обижались друг на друга слишком долго.
Я нервно выдвинула ящик стола и с шумом задвинула его обратно. Капитан Ершов меня здорово раздражал, хотя это была его работа и он задавал мне те вопросы, какие считал важными и нужными. Но мне почему-то казалось, что он мне не верит и думает, что я скрываю от него правду. И, несмотря на то что так все и было, это ощущение изрядно меня нервировало.
– Коллектив у вас, значит… спокойный, неконфликтный, – подобрал нужное слово Ершов.
– Можно сказать и так.
– Коллектив – неконфликтный, Марк Свешников – замечательный, профессионал он отличный… только вот его убили, и все тут! И убил явно кто-то из своих.
Напьюсь и обкурюсь, и вообще, отрублюсь, как только этот чурбан покинет мой кабинет. Вызову Ирочку, велю ей – никого не принимать, и все!
– Я вас понимаю, – кисло улыбнулась я. – Но помочь ничем не могу. Я в диком расстройстве – убит мой сотрудник! И вы… – я замолчала.
– Какие-то проекты остановятся в связи с убийством Свешникова?
– Нет. Марк не был незаменимым сотрудником. Хорошим – да. Но не тем, на ком все держится.
– А на ком все держится?
– На мне, на моем заместителе и на Никите Белогонове. Он у нас – главный генератор творческих идей. Вот без него – да! Мы без него как без рук.
Мы наконец расстались, крайне недовольные друг другом. Он – тем, что я ему толком ничего не сказала, не дала ни одной зацепки. Я – тем, что своими расспросами он крайне нервировал меня и усилил мое и без того угнетенное состояние духа.
* * *
Через какое-то время Гриша заглянул в мой кабинет.
– Ушел? – понизив голос, спросила я.
Гриша кивнул.
– Тогда собери народ на кухне. У меня имеется краткое сообщение.
Я обвела своих подчиненных суровым взглядом. Тамара Петровна явно недавно плакала. Ульяна была бледна как смерть. Никита держался изо всех сил, но у него это получалось плохо. Руки его слегка подрагивали, на подбородке алел свежий порез. Брился, рука дрогнула – он и порезался, машинально отметила я про себя. Ирочка молча готовила всем кофе и бутерброды. Гриша сидел во главе стола и хмурился. Когда я вошла, он освободил это место для меня.