– Может быть! Я не навязывалась вам… – холодно сказала я.
– А я, грубый и невоспитанный тип, взял и навязался, ты это хочешь сказать? Если я так действую на твои… на ваши нервы, – поправился он, – то могу поспать и в гостиной. Или вообще – уехать.
Он встал.
– Нет! – выкрикнула я, представив, как Машка приходит к нему в гостиную, торопливо расстегивает халат и проскальзывает под одеяло… и как из гостиной до моих ушей доносятся ее протяжные стенания и всхлипы. Я помнила все это по своей прежней жизни здесь: Машка всегда занималась любовью очень громко, не стесняясь никого и ничего… А если он уйдет – что я скажу матери и Машке? Что мой жених сбежал – ночью? И подвергнусь насмешкам с их стороны? Этот вариант тоже не проходит.
– Нет, – упавшим голосом сказала я и неожиданно для самой себя заплакала. – Простите… пожалуйста! У меня неприятности на работе, и вообще… Не уходите!
Он пару секунд «сверлил» меня глазами. Внезапно он сел обратно и притянул меня к себе. Как ребенка. Я уткнулась носом ему под мышку. Пахло сладким мужским потом и еще чем-то – родным, знакомым… Никогда еще я не сидела с мужчиной… вот так просто…
– Не уходите, – прошептала я.
Там, за дверью, была враждебная тишина, а здесь мы были вдвоем – отгорожены, защищены от всего мира.
Его следующий жест меня удивил…
Он погладил меня по голове и поцеловал – в лоб.
Шаповалов лег на полу, прихватив одеяло. Он действовал четко, собранно, не глядя на меня. Как будто меня и не существовало. Возникло такое ощущение, что я немножко обманула… саму себя. Я шмыгнула носом и вытерла ладонью глаза.
– Окно закрыть? – буднично спросил Шаповалов.
– Да… пожалуй…
Он закрыл окно и быстро, одним рывком стянул с себя свитер, оставшись в черной майке. Накачанные бицепсы, мощные плечи, смуглая кожа. Я быстро закрыла глаза, как барышня из девятнадцатого века. Только сейчас мое положение высветилось перед моим мысленным взором с потрясающей четкостью: у меня уже год не было мужчины, я жила как монахиня в своей квартире-келье и довольствовалась вечерними просмотрами арт-хаусных фильмов. У меня закружилась голова…
Когда я открыла глаза, Шаповалов уже лежал, укутавшись в одеяло. Мне была видна его спина и упрямый затылок. Он лежал у меня в ногах как хищный, лишь отчасти прирученный зверь. Но это было не так. Такие мужчины вообще не приручаются. Я легла и нырнула под покрывало. Стараясь не шуметь, я стянула юбку и колготки. Следом за ними последовала блузка. Я осталась в одной комбинации, легла на спину, уставившись в потолок. Спать почему-то совершенно не хотелось. Было жарко, невыносимо жарко. Лоб горел, я пощупала его – температуры у меня не было.