А барахло немецкое прибрали, кромя ружей. Ружжя-то бабам к чаму? Ак их и сдали. А горшки на столбы. А из френчев шили всякое, не брезговывали. К чаму брезговывать, колды жить негде было?
Хорошо, в колхоз коровенок дали со станции. Сколь чо, дак жили в землянках, хоть жракать чо бывало. Вот щастье бывало, когда буренка в лес выпереться. Тамака немци железа своего накидали. Како бахнет — тако пацаненки за мясом бегут. Правда-ть, не все возвращалися. И пацаненки там оставались.
А вот поди ж ты, опять сволочи прут. Коли дойдут опять, чо делать-то? Мужиков-то с Той Войны не осталося…
* * *
Когда эфир закончился, Катя вышла, едва сдерживая слезы, в курилку. Нервным движением она расстегнула сумочку и достала тонкую сигаретку «Данхилла». Она поднесла зажигалку к лицу и вдруг… Вдруг ей захотелось зареветь, разрыдаться, все бросить и…
И закурить «Опал». Да, тот самый «Опал». Именно с него она начала курить, когда работала в прокуратуре, в отделе делопроизводства следственного управления. Это потом уже было телевидение, потом уже была дочь, потом был…
— Кать, ты чего? — ее осторожно тронули за плечо.
Она не обернулась. Она не любила, когда ее видели такой.
— Кать… Ну, может, все еще вернется, а Кать?
Она покачала головой.
Мир изменился раз и навсегда. Муж остался там, в XXI веке. В такой далекой и теперь уже недостижимой Америке.
Эх, Катя, Катя… Может быть, надо было меньше думать о карьере?
* * *
— Ну что там, сержант?
— Молчат… По зубам вчера получили и молчат.
— Это хорошо, что молчат. Смотри в оба глаза!
Лейтенант шагнул было по траншее, чтобы проверить свой взвод, державший немцев на самой западной окаемочке Советского Союза, но сержант окликнул его:
— Товарищ лейтенант, а что там товарищ Сталин?
— Сталин? — вдруг остановился лейтенант. — А что Сталин? С нами товарищ Сталин. Ему просто не до тебя сейчас, сержант.
— Просто бойцы волнуются, товарищ лейтенант!
— Пусть лучше гильзы приберут, чем волноваться попусту. Народное добро!
Комвзвода сделал несколько шагов. Вдруг остановился и сполз на корточки по сырой земле траншеи. Достал из планшета пачку «Беломора». Выщелкнул папиросу. Закурил, глядя в туманное небо.
Вот как бойцам объяснить, что Сталина больше нет? И Советского Союза больше нет?
Как им объяснить, что отныне Советский Союз — это мы?
И что Сталин — это тоже мы?
Начинался день четвертый…