Вовец остановился, оглянулся на заполошные огни. Молча вытащил из сумки любимые очки-бинокль, нацепил на нос. Взялся за окуляры.
– Что там? – рядом нетерпеливо переминался Клим. – Дай, я тоже гляну.
Вовец чуть поправил правый объектив, тот, неплотно смонтированный, крутился слишком легко и все время сбивался. У вагончика в свете фар суетились люди. Пожар, похоже, затушили. Вагончик, во всяком случае, уже не выделялся на фоне подсвеченного леса. Люди копошились возле лежащего тела. Вовец передал мини-бинокль Климу.
– Не пойму. Сам посмотри, чего они там возятся?
Клим не сразу сообразил, что и в какую сторону следует крутить, чтобы навести на резкость. Потом приспособился, стал комментировать увиденное:
– "Кировец" подогнали, смотрят под фарами… Не пойму, то ли живой, то ли мертвый он там валяется. Похоже, голову бинтуют.
Неожиданно на делянке ярким высоким пламенем вспыхнул костер. Видно, облили бензином кучу веток и подпалили. Лежащего человека подняли с земли и всей толпой принялись затаскивать в высокую кабину трактора.
– Живой, – первым сообразил Вовец, – в больницу поволокли. А ну, с дороги, пока не прихватили.
Они вломились в сосновый подрост, продираясь сквозь густые колючие ветви, присели. Вовец тут же на четвереньках полез обратно к просеке. Клим схватил его сзади за энцефалитку.
– Ты куда? – потянул обратно.
– Посмотрю, что там делается. Да ты не бойся, я осторожно.
Он устроился под прикрытием разлапистых ветвей, принялся снова подстраивать очки под свое зрение. На делянке взревел двигатель, звук стал приближаться. Накатил свет фар, побежали по кругу тени деревьев чередой светлых и темных вертикалей. Мимо, подскакивая на кочках, пронесся огромный, словно двухэтажный, "Кировец", и, обдав грохотом и дизельной гарью, растворился во мраке.
– Вот так, – Вовец отряхнул коленки, – в кабине водила сидит, а с ним еще один, с ружьем. Боятся, охраняют! – Он хлопнул в ладоши, крепко потер одну о другую с восторгом гурмана, приглашенного к столу, полному изысканных яств. – Второе ружье – вот оно, уехало! Сейчас мы им дадим копоти. Возьмем языка, расколем…
– Сейчас они подмогу вызовут, – мрачным тоном охладил его восторг Клим, – да еще с милицией. И куда мы тогда побежим, в какую сторону?
– Не боись. Час до Крутихи будут по ухабам прыгать, а в нее соваться бесполезно. Ни больницы, ни милиции там отродясь не бывало. Почта и лесничество с телефоном заперты до утра. Значит, еще час, ну, пусть полчаса, по шоссейке до районки. А то и в город маханут, еще дальше. Пока раненого сдадут, пока дежурному в милиции наврут, если еще захотят, пока звонить куда-то будут… Короче, долгая история. В милицию, кстати, могут и не заявлять, так, скажут, несчастный случай на производстве, топор с дерева упал на макушку. Но через три часа двое на тракторе вернутся. Может, еще кого-нибудь с собой прихватят, тогда нам будет не справиться. Да и светло уже станет. Так что – вперед. Канистру только оставь тут на обочине, чтоб потом долго не искать. Все равно ведь пить захочется.