Роберт приподнялся и сел, схватившись за голову. По его лицу текла кровь.
— Что за сумасшедший дом? Сэр Чарлз, как ты мог? Дрянной пес!
Стоя на коленях перед Робертом, я хотела вытереть кровь с его лица полой своей блузки, но он перехватил мою руку.
— Не прикасайся ко мне! Мне надоел этот цирк. Я не хочу играть в игру, правил которой не знаю.
Я снова потянулась к Роберту, но он меня оттолкнул. Сделал он это так неудачно, что причинил мне боль, и я застонала. В ту же секунду около меня оказался Джон. Он оскалил пасть и зарычал на Роберта.
— Сэр Чарлз, на место! — приказал тот собаке. Джон прижался ко мне так сильно, что я ощутила все его напрягшееся тело, и зарычал еще громче.
— Так, так... я примчался сюда в поисках тебя, а ты нашел себе другую хозяйку. Тебе не стыдно, сэр Чарлз? — Роберт поднялся на ноги и теперь стоял, глядя на нас с собакой. — Так ты совсем не хочешь меня признавать, сэр Чарлз? Не хочешь ко мне подойти?
Собака перестала рычать, но отвернулась от Роберта и посмотрела на меня темными печальными глазами, молча умоляя помочь ей. Только в чем? В выборе? Ее уже один раз предали, и она боялась, что так же поступлю с ней и я. Я не могла этого сделать. Я протянула руку и погладила Джона.
— Джон, хороший пес. Джон, никому я тебя не отдам! — прошептала я, обнимая собачью голову.
Мне все стало ясно. Сэр Чарлз не был ребенком Дороти, не был он и престарелым родственником. Сэр Чарлз был собакой, черным большим ньюфаундлендом. Роберт никого не убивал и не был соучастником убийства. Он и Ширли избавились от пса, выгнав его из дому. Чудом собака не погибла от голода, не попала под транспорт, а добралась сюда, до собачьей гостиницы миссис Кроу, которая хоть и не обращала на пса никакого внимания, отдавая всю заботу платным пансионерам, но пригрела бездомного бродягу.
Я обнимала Джона за его лохматую голову и орошала его шерсть слезами.
— Милый мой, Джон! Умная, храбрая собака! Спасибо тебе, Джон! — бормотала я, зарываясь в собачью шерсть.
Джон проводил по моему лицу шершавым и мокрым языком, выражая мне благодарность за признание его своей собакой.
Животные тонко чувствуют настроение своих хозяев, а люди часто поступают с ними несправедливо. Вот и я сейчас забыла о Ребекке, которая тоже пришла мне на помощь. Капризная, избалованная Ребекка, изводящая меня по утрам, оказалась добрым и справедливым существом.
Я оторвалась от Джона и обратилась к кошке:
— Ребекка, девочка моя, иди я тебя поцелую. Красавица, умница...
Кошка посмотрела на меня своими глазами сфинкса и возмущенно фыркнула. Ее поведение ясно говорило: дескать, ты, Джейн, совсем сошла с ума. Ты мне никто, а я кошка, гуляю сама по себе. Кого хочу — милую, кого хочу — наказываю. И в подтверждение справедливости этой интерпретации ее мыслей Ребекка, покачивая пушистым хвостом, важно зашагала куда-то по своим делам.