Еще утром Бен предупредил Элму, что место, где они находились, заслужило название Родина ветров. Сейчас, пытаясь идти прямо и не свалиться от жесточайшего бокового ветра, молодая женщина согласилась с этим определением. А она-то думала, что ветер дует только в Колорадо! Здесь, на острове, порывы ветра, достигавшие скорости девяноста миль в час, буквально вылизали покатые холмы, на которых смогла удержаться лишь обычная растительность тундры: чахлый низкорослый кустарник, мхи и полярные дикие цветы.
Пока Элма взбиралась по каменистому склону, ведущему к дому Крейтона, ей все чаще приходилось кутаться в свою парку. Небо было облачным, а воздух соленым от близости моря. Утром туман слегка рассеялся, а полуденная погода казалась ветреной и холодной.
Однако на Крейтоне, который, как обычно, отправился наблюдать своих пернатых, не было ничего, кроме того самого рыбацкого свитера. Проводив его взглядом, Элма дала волю смутным мыслям, одолевавшим ее последние три дня. Она не могла понять, что ее, собственно, беспокоит. Когда он общался с детьми, то выглядел спокойным и расслабленным, шутил и смеялся, но иногда Элма перехватывала его взгляд, обращенный на сына, и в нем сквозили тоска и какая-то мрачная безысходность. Что за невидимый барьер лежал между ними?
Женщина умирала от мучившей ее загадки, однако судьба оставила ей роль пассивного наблюдателя: в данной ситуации о положении доверенного друга Крейтона не приходилось и мечтать. Она болезненно ясно осознавала, что он не только не желает видеть ее своим другом, но и откровенно недолюбливает. Стоило ей только войти в комнату, как взгляд его становился жестким и отвлеченным. По случайности ей удалось приоткрыть один из его тщательно скрываемых секретов — какие-то проблемы с сыном; но что Крейтон в действительности думает о ней самой, оставалось тайной за семью печатями. Очевидным было одно: его представления о нежданной гостье не отличались благожелательностью и теплотой.
Все смущало Элму в этом человеке. Казалось, он поставил себе целью дать дому развалиться у него на глазах. Одно время она решила, что он подтрунивал над нею, разглагольствуя о своих педагогических приемах. Но Крейтон продолжал действовать так, будто и впрямь решил обрушить на головы детей как можно больше добавочных проблем и неприятностей.
Спрятав от холода руки в карманы, Элма в тысячный раз задавала себе вопрос: в чем она виновата, откуда эта неприязнь по отношению к ней? Она ведь обещала купить новую рамку для той злополучной фотографии. И молча подчинилась священному правилу Крейтона — ничего не делать для кого бы то ни было. Чего еще он хотел от нее? Проще всего было предположить, что он желал, чтобы они с сестрой поскорее убрались с острова. Но и она хотела того же.