Обогнув угол, она увидела следующую картину: Бен и Адел склонились над раковиной — парень поливал грязную посуду моющим средством из пластмассовой бутылки, а ее сестра с ожесточением терла тарелки, отчего по кухне летало множество мыльных пузырей. При этом она умудрялась еще и читать книгу.
— Что здесь происходит? — спросила Элма.
Оба почти одновременно обернулись, вид их был донельзя серьезным. Бен пожал плечами.
— Нас уже тошнит от консервов.
Адел оторвалась от книги и спросила его:
— Как ты думаешь, у нас достаточно муки, чтобы напечь блинчиков?
— Тонны. А сахарный сироп?
Вопросительно подняв брови, Адел подошла к буфету и, заглянув в него, торжественно произнесла:
— Две огромные бутылки. Итак, блинчики?
— Звучит заманчиво. Я вымою сковородку, а ты заканчивай с тарелками.
Элма завороженно наблюдала, как сестра прихватила со стола очередную порцию тарелок и опустила их в раковину.
— Вымою также и стаканы, — пробормотала она себе под нос.
— Отлично. Не забудь и ножи с вилками.
Дети так увлеклись новым для себя делом, что совершенно забыли о присутствии в кухне Элмы. Она же, как вошла, так и застыла в дверях, потрясенная увиденным. Только когда Бен и Адел начали ставить вымытую посуду в буфет, к ней вернулся дар речи.
— Помощь нужна?
— Как же, от тебя дождешься, — ответила Адел, полуобернувшись.
Элма прикусила губу, потому что сказанное было правдой: она уже привыкла следовать правилам, установленным в доме Крейтоном, хотя ей это не доставляло удовольствия.
— Ты права. — Она отвернулась, чтобы скрыть улыбку. — Желаю удачи с блинчиками.
— Благодарности не будет, — огрызнулась сестра.
Вне себя от изумления, Элма накинула на плечи куртку и вышла из дома. Ей потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, что единственной причиной, выгнавшей ее на улицу, была потребность найти Крейтона. Мне вовсе не хочется его видеть, объяснила она себе свой поступок, просто нужно обсудить с ним происшествие, свидетелем которого я только что стала.
Пока она взбиралась вверх по холму, к тому месту, где Крейтон обычно проводил время, наблюдая за пернатыми, Элму посетило неприятное чувство. Она не могла не признать, что он снова оказался прав на все сто: его извращенная психологическая методика сработала. Эпизод с мытьем посуды и стремление приготовить что-то самостоятельно могли быть первыми симптомами добрых перемен.
Когда она достигла края утеса, небо потемнело и набухло тяжелыми тучами. По всем признакам можно было ожидать дождя, однако изменения в погоде уже не пугали Элму так, как в первые дни пребывания на острове. Низкое темно-серое небо только оттеняло дикую зелень тундры и сообщало необычную глубину синеве океана. Конечно, в солнечные дни здесь вообще настоящий рай, но Элма находила особую прелесть и в ненастье, когда природа словно набрасывала темную шаль на антрацитово-черные прибрежные скалы и покатые холмы.