Она восхищенно выдохнула:
— Какая красота!
Украшения переливались в свете свечей и играли всеми своими гранями. Они так и просились, чтобы их надели.
— Тебе нравятся? Можно, я помогу… — Не дожидаясь ответа, Патрик извлек кольцо из его бархатного ложа и с нежностью, аккуратно и без спешки надел на безымянный палец левой руки Рейчел.
И только почувствовав приятную тяжесть украшения на своем пальце, Рейчел очнулась и воскликнула:
— Патрик, ты с ума сошел! Это же стоит целое состояние!
— Это ты стоишь целого состояния. — Он нежно прикоснулся губами к ее руке.
— Значит, с ума схожу я… — Рейчел с восхищением рассматривала кольцо на своем пальце.
— Сходи, — разрешил он. — Я буду любить тебя даже сумасшедшую. — Он привстал, и очень бережно, чтобы нечаянно не причинить ей боль, вдел серьги в маленькие дырочки на мочках Рейчел.
Она сидела, боясь пошевелиться. В своей жизни она видела много украшений, но эти были настолько красивы и изысканы, что у нее перехватило дыхание.
А Патрик увлеченно продолжал ее украшать.
Защелкнув замочек колье на ее тонкой шее, Патрик Свифт мягко поцеловал чудно-округленное плечо Рейчел и только потом сел на прежнее место.
Рейчел была сама не своя. Она дотрагивалась пальцами до серег, осторожно прикасалась к колье, и ей не верилось, что это не сон. Ей снова дарили драгоценности, и на этот раз она могла быть абсолютно уверена, что это делается с любовью.
Патрик не отрывал ласкового и одновременно восхищенного взгляда от нее. Прекрасно ограненные изумруды сумели еще больше подчеркнуть изумрудный цвет глаз, данный Рейчел Хилтон от рождения. Они стали еще более выразительными и красивыми.
— Ты удивительный и самый любимый, — проговорили ее губы.
— Рейчел, я очень хочу, чтобы ты стала моей женой, — повторил Патрик.
Какие долгожданные слова!.. Но они вернули Рейчел в действительность. Она словно очнулась от сна.
Вспомнилась дочь.
Глаза Рейчел вмиг потухли. Она вдруг растерялась. Ей нужно было все сейчас рассказать Патрику. Но почему-то язык не слушался ее, точно им управляла какая-то неведомая сила.
Пауза затягивалась до неприличия.
— Патрик… моя дочь не хочет этого, — наконец с трудом выдавила она из себя, от волнения теребя край скатерти, не в силах поднять глаза на Патрика.
— Почему?
Рейчел не знала, как все объяснить. Ей совсем не хотелось говорить о Норманне. Но главная причина была именно в нем. Ведь из-за него Шон выставила свои глупые требования.
Она посмотрела на Патрика глазами, до краев наполненными преданностью, желанием и любовью. Любовь к нему перевернула всю ее жизнь, освободив от оков одиночества. Но ее дочь, ее родная и любимая девочка хотела лишить ее этой радости, подводя к черте отчаяния. Рейчел знала, что разлука с Патриком, которой требовала Шон, лишит ее желания жить.