— То, что я лучше тебя контролирую свои эмоции еще не означает, что я холодная! – взъярилась я. – Просто ты импульсивная безмозглая хмарка!
— Оу, а у вас утро всегда начинается с таких комплиментов? – помешал мне продолжить высказывание собственного мнения голос Тристана.
— Пшел вон, пшеничноголовый ушастик, – огрызнулась Машка, но тут же вернулась к прерванной "беседе". – Это я-то дура? Сама втрескалась с первого взгляда в какую-то рыбу. Наверняка он такой же холодный как ты!
— И это мне говорит девица, запавшая на Императора с полувзгляда, у которого вместо сердца свод законов Империи! – закипела я, сама себе удивляясь. Обычно меня так просто из себя не вывести. Однозначно, мать виновата. А кто еще?
— А я-то тут при чем? – удивился Макс, тоже входя в комнату и стаскивая с головы капюшон плаща.
— Друг, ты сейчас попал на уникальное представление под названием "кошачья драка". В правом углу ринга темпераментная Мария, готовая зажечь сердца своих болельщиков. В левом углу ринга – обычно невозмутимая Талиока, готовая бороться за свою любовь. На кого ставишь?
Тристан насмешливо улыбнулся после своей подковырки, чем вызвал бурю негодования с нашей стороны.
— Таль, ты на что ставишь? На то что мы побьем этого олуха, или на то, что он все-таки сумеет удрать? – зловеще спросила Машка, меняя свою диспозицию.
Тристан понял, что может получить по шее и попытался ретироваться, но дорогу к отступлению перекрыл... Макс?
— Ты оскорбляешь мою невесту, – недобро оскалился император.
Что-то здесь не так. Нам не свойственно вести себя столь агрессивно. Что-то здесь не чисто. Ох, как же хочется схватить сковородку и постучать ею по этим пустым головам, чтобы послушать звон.
— Стоп... не правильно – пробормотала я, хватаясь за голову. – Что-то заставляет нас ссориться.
Неожиданно на меня накатила боль, свалив на колени. Это было похоже на огненную волну, выжигающую все нервные окончания, на агонию. Я закричала, чувствую, как просыпается... Оно.
— Опять ты вляпалась, ребенок, – прошелестел у меня в голове голос, принося с собой прохладу и облегчение. – И за что моему народу такое наказание?
— Что происходит? – мысленно спросила я Голос Предков.
— Заклятие ненависти. Найди источник, ребенок, – как-то презрительно фыркнул Голос. – И поторопись.
Боль притупилась, отойдя на второй план, и я смогла осмотреть комнату. Машка уже лежала у стены на обломках моего стеллажа, а Тристан и макс сцепились, как бешеные псы.
— Остановитесь! Вы же друзья! – прохрипела я, чувствуя, как саднит горло, а из носа тоненькой струйкой течет кровь.