А после того как столы были убраны, подали крепкий, по всем правилам заваренный чай и к нему нарезанные лимоны и в плоских тарелках янтарную халву, посыпанную корицей.
Давал поминки Джалил-муаллим и на третий день, и на седьмой, и в последний раз - на сороковой. Неукоснительно делал все, нто полагается, для того чтобы должным образом почтить память незабвенной матери Мариам-ханум.
В каждодневных трудах и заботах постиг он глубокую мудрость бесчисленных поколений предков своих, придумавших и сохранивших обычаи, могущие показаться ненужными и бессмысленными человеку недалекому, тщательное выполнение которых только и позволяет, в суете и хлопотах, в окружении людей, временами забывать о вечной утрате единокровного существа - горе, страшнее и мучительнее которого не знал весь род людской за долгое время своего существования.
Приходили помогать жене Джалил-муаллима все соседки. Приходила и жена Манафа с дочерью. Несколько раз видел он Дильбер: то на кухне, то во дворе встречался со взглядом ее, печальным и вроде бы удивленным, но жене по поводу этих возобновившихся хождений, конечно, ничего не сказал, потому что должны быть открыты двери дома в трауре для каждого, кто пожелает прийти в него. И даже с Манафом, регулярно приходившим первые семь дней каждый вечер, а потом на протяжении сорока дней в каждый четверг, разговаривал Джалил-муаллим без видимого неудовольствия.
Все свои сбережения до единой копейки потратил Джалил-муаллим в эти сорок дней. Потратил без всякого сожаления, в твердой уверенности, что не подобает ему экономить в столь святом и важном деле. Полагал Джалил-муаллим, что уровень и тщательность выполнения этого обряда очень точно отличают людей порядочных и заслуживающих уважения и одобрения окружающих от других - без роду и племени и в большинстве своем беспутных.
Деньги, скопленные им для брата, он не тронул, справедливо рассудив, что Симургу, пока он встанет твердо на ноги, они просто необходимы. А сам он в них не нуждается соверщенно и в будущем отложит столько же и больше, слава богу, жив он и здоров, и дела служебные идут как надо.
Симургу о смерти матери сообщать не стал, не хотел расстраивать и омрачать жизнь находящемуся на чужбине брату, которому оставалось служить еще три месяца.
Ожидал приезда брата с нетерпением. Сам покрасил стены в его комнате клеевой краской и даже нанес на них при помощи трафарета незатейливый рисунок. Очень нравилось Джалил-муаллиму возиться и с ульями, пожалуй, не в меньшей степени, чем работать в саду. Подходил к ним Джалил-муаллим первое время, покрываясь .с головой специальной защитной сеткой, а потом признали его пчелы и подпускали к себе без всякой сетки. Все же изредка жалили, даже спустя долгое время. Старый пасечник, продавший Джалил-муаллиму ульи, объяснил ему, когда тот обратился за консультацией по этому и другим вопросам пчеловодства, что пчелы чувствуют, когда подходит к ним человек со злостью, раздраженный. Чувствуют непостижимым образом и не любят этого, вот тогда-то и жалят даже хозяина.