— Ты, наверное, прав, — произнесла она задумчиво, — Пилар ни к чему посвящать в дела давно минувших дней. Тем более что это изрядно подмочит твою репутацию в ее глазах.
— Что ты имеешь в виду?
— Ведь нам придется рассказать и о том, как мы расстались. Вряд ли это выставит тебя в лучшем свете.
При упоминании о размолвке Маноло побагровел.
— Ты солгал мне, что любишь меня, — безмятежно продолжала Граси, — заманил в постель и вытянул из меня все, что мне было известно продела клиники. Пилар, наверное, такие подробности слегка озадачат.
Повисла тяжелая ледяная тишина.
— Если бы нас кто-нибудь слушал, наверняка решил бы, что ты пытаешься меня шантажировать, — наконец промолвил Маноло.
— Зачем мне это?
— Мстишь мне, думая, что я обманом соблазнил тебя и лишил невинности.
Граси успела поставить чашку на столик, прежде чем от той остались бы лишь разлетающиеся по полу осколки.
— Месть — удел подлецов, Маноло, — тихо сказала она.
— А справедливость?
— Справедливость — нет, и я свято верю в это.
Долгое время они сидели молча, впившись друг в друга глазами, в которых, казалось, бродили отголоски их боли и тяжелых воспоминаний.
— Я тоже. — Маноло тяжело вздохнул. — И Бог поможет мне добиться ее.
По торжественному и уверенному тону Маноло Граси поняла, что он пойдет до конца во имя достижения своей цели. Все ее разговоры могли только подлить масла в огонь и еще больше раззадорить Маноло. В отчаянии Граси обхватила руками плечи. Она поняла, не в ее силах бороться с тем, что закладывалось веками. Испанцы издавна славились мстительностью и ради удовлетворения этого свойства своего характера готовы были рисковать жизнями. Все, даже родственные узы, отходило на второй план перед честью семьи.
Граси не сомневалась, что Маноло не остановится, пока не отомстит за своего отца кому-нибудь из членов ее семьи. Он продолжал слепо верить в то, что клиника построена большей частью на средства его отца, а то, что уже несколько лет не мог найти никаких доказательств своей правоты, лишь подогревало его ненависть. И удовлетворение он найдет в том, что, сыграв свадьбу с Пилар, обманет ее ожидания и обратит в руины ее мечты о счастье.
— Маноло, — сказала Граси, — я очень хочу для Пилар счастья и спокойствия.
— Я тоже. Я забочусь о ней. И именно поэтому мы ничего ей не скажем.
Граси едва не расплакалась от отчаяния. Нет, ей никогда его не переубедить. Оставался последний шанс — попытаться уговорить Пилар порвать с Маноло. Но как это сделать, не раскрыв ей все карты? Как умолчать о том, что для Маноло брак — лишь способ удовлетворить жажду мести?