— Грант, — тихо позвала Шарон, войдя в кабинет.
Он не шевельнулся и продолжал сидеть к ней спиной.
— Пожалуйста, оставь меня.
— Нет. Думаю, нам надо поговорить.
— О чем именно, по-твоему, мы должны поговорить? — Грант встал и шагнул к Шарон. Она вздернула подбородок, но не двинулась с места. — О том, что, несмотря на все мои усилия, я никудышный отец? Вероятно, Хью и Дороти правы. Может быть, Кэсси было бы лучше…
— Нет! — воскликнула Шарон. — Я знаю, что ты в это не веришь… Как и я.
— Иногда мне кажется, что я ни в чем не уверен. Ведь ты сама говорила, что я слишком много работаю и мне не по силам одному воспитывать дочь.
— Да, верно. Но я никогда, ни разу не говорила, что ты плохой отец. Никогда.
Они стояли близко, лицом к лицу. Он чувствовал запах ее духов, жар ее тела. Гранту вдруг захотелось обнять ее, погрузить руки в ее волосы, ощутить ее тепло. Испугавшись непредсказуемости своих дальнейших действий, он отступил на шаг и отвернулся от Шарон. Ему пришлось собрать всю волю, чтобы справиться с собой и удержать под контролем свои эмоции.
— Иди спать, Шарон, — процедил он сквозь зубы.
— Нет, я не лягу, пока ты не перестанешь винить себя за то, над чем ты не властен. Грант, ты не можешь знать все мысли Кэсси. Все ее страхи и сомнения, — мягко проговорила она и положила руку на его широкую спину.
Это прикосновение согревало его. Ему следовало бы отодвинуться, вообще уйти из комнаты, но он не мог. Рука Шарон будто удерживала его.
— Нет ни одного родителя, который бы знал все о своем ребенке. Почему же ты считаешь себя исключением, Грант? — Шарон посмотрела ему прямо в глаза. Он пытался избежать ее взгляда, но тщетно. Она с чувством продолжала: — Кэсси здорово повезло, что отец так сильно ее любит. Ей повезло, что именно ты ее отец. — Грант собрался было возразить, но Шарон остановила его: — Да, это так. Не спорь.
Она потянулась к Гранту и поцеловала его в щеку. От нежного прикосновения ее губ у него перехватило дыхание, и он не смог произнести больше ни слова. Шарон шагнула назад.
— Идеальных людей нет, Грант. Не ставь перед собой непосильную для человека задачу. Ты обречешь себя на поражение, и не потому, что ты не способен ее выполнить, а потому, что это невозможно.
Шарон повернулась и вышла из комнаты.
Гранту хотелось догнать ее, вернуть, сказать, что она не знает, о чем говорит. Но он остался стоять на прежнем месте, и каждое ее слово, прикосновение, поцелуй продолжали тревожить его ум и волновать его чувства.