— Потравилась, — жалобно повторил из-за спины Выползень.
— Исчезни, — не оборачиваясь, посоветовал Артур, — ступай в лачугу и сиди там. Не отсвечивай. Попробуешь удрать — найду и шкуру спущу. Высь! Подойди.
Рядом зашуршало, и Высь опустился на корточки рядом с хозяином. Тот глянул искоса — парнишка переживал, похоже, из-за Выползня, а может, из-за манисихи, но виноватым не казался.
— Что произошло, знаешь?
Высь обернулся, удостоверился, что Выползень вымелся из хлева и кивнул. Артур подождал, пока парень решится. Высь не отрываясь смотрел на мертвую манисиху.
— Это он ее потравил. Выползень. И на меня свалить хочет. Орал… Убить обещал. Только он тупой.
— А зачем ему нужно было? — удивился Артур.
— Не нужно. Он по дурости. Нечаянно. Тут крысы завелись, вот Выползень ядом всё и присыпал. А о манисах не подумал. Я когда заметил, поздно было, даже Курганника позвать не успел, как она издохла.
Артур поднялся. Ему было досадно: ладно бы происки конкурентов или болезнь — нет же, обыкновенная человеческая тупость. С ней Артур бороться не умел. Подлость и трусость окружали его со всех сторон, полноправно царили на Пустоши, и не было силы, способной вымести их, как сор из избы. Каждый — сам за себя, каждый — сам себе господин, но ферма держится на одном Артуре, на его уме и чувстве ответственности. Именно поэтому здесь хорошо людям и хотят наняться всё новые и новые, и приходится отказывать им ради стабильности. Над Пустошью же нет хозяина.
— Зови коновала, — велел Артур Высю.
И вышел под палящее солнце, под белое небо Пустоши.
* * *
Почему коновала прозвали Курганником, доподлинно не знал никто. Артуру рассказывали, что манисов доктор раньше лазал по старым кладбищам и могилам, золото искал, побрякушки, а на развалинах городов — книги… Рассказывали и другое, мол, коновал слегка свихнулся, шарясь по курганам — местам захоронения даже не древних, а пранародов, — силу там думал обрести, а нашел одиночество и легкую сумасшедшинку. Как бы то ни было, Курганник людям предпочитал животных, а живым — мёртвых. Был он уже старый, Артуру в отцы годился, здоровенный мужик с обожженным солнцем лицом. Руки — как у кузнеца, говор нездешний, и прошлое неизвестное. В общем, странный человек.
Но дело свое коновал знал. Он пестовал и лошадей, и мутафагов, да и бордельным девкам снадобья выдавал, случись чего.
Артур уважал и побаивался этого человека, пришедшего к воротам шесть сезонов назад (Ника как раз малую носила) и попросившего работу. Сейчас коновал склонился над дохлой манисихой, осматривая ее морду.