На нём он узнал часовщика Питера Дедалуса и гиганта Леонардо Минаксо, ещё до того случая с акулой.
Возможно, стоял рядом с ним ещё кто-то, но край снимка обгорел.
— Питер и Леонардо… — проговорил директор. — Мои старые школьные товарищи!
Он поднёс снимок к лампе, и тут его заинтересовала одна деталь. Желая рассмотреть ее получше, он достал большую лупу и принялся изучать Леонардо Минаксо, то приближая, то удаляя лупу, чтобы добиться чёткости.
С улыбающегося лица смотрителя маяка он передвинул лупу на его шею, потом на грудь. И остановился.
На правом плече Леонардо он увидел чью-то руку. Но она принадлежала не Питеру Дедалусу, а какому-то третьему человеку, который стоял с другого бока и приобнимал смотрителя маяка.
Урсус Марриет взял ножницы и пинцет и принялся расправлять и разглаживать обгорелый край снимка, надеясь увидеть ещё что-нибудь. В директоре школы словно пробудился инстинкт следователя, ведь когда-то в молодости он мечтал стать детективом.
Осторожно расправляя обгоревший край фотографии, он разглядел часть головы человека, который ростом был явно ниже Леонардо Минаксо, но заметно выше Питера Дедалуса.
— Вот так, — проговорил Урсус Марриет, сделав это совершенно бесполезное открытие. — Вот и господин номер три!
В голове у него зазвенел невидимый колокольчик тревоги, отчего Урсус Марриет невольно припомнил другой снимок, который случайно встречался ему в последние годы.
Дело в том, что кабинет директора школы со временем превратился в хранилище наследия одного старого фотографа из Килморской бухты — очень талантливого человека по имени Уолтер Гетц, который оставил весь свой фотоархив школе в надежде, что когда-нибудь его снимки займут достойное место в каком-нибудь музее.
— Но возможно ли такое? — задался вопросом Урсус Марриет, вставая из-за стола.
Он прошёл в смежную комнату, где находился поистине огромный деревянный стеллаж — картотека высотой в два метра и шириной в шесть.
Но директор школы на память знал содержание всех ящичков в этом стеллаже и сразу же прошёл к тому, где хранился архив школьных классов самых давних выпусков.
Он провёл рукой по наклейкам с разными датами по пятилетиям и задумался, на каком остановиться. Выбрав ящичек с надписью: «1963–1968», вытянул его, но передумал и выдвинул другой, с архивом ещё более давнего выпуска, 1957–1962 годов.
Он достал все пять голубых папок, обложки которых стали от времени тонкими, как шёлк, отнёс их на письменный стол и открыл папку 1957 года.
На внутренней стороне обложки перечислялись имена учеников, хотя и различного возраста, но учившихся в одном классе. Список составила их учительница, чья подпись стояла внизу: госпожа Стелла.