Вечернее небо заполняли тёмные тучи, дальние края которых ещё золотились. Шумное, неспокойное море в белых барашках, волны, рассыпавшиеся по песчаному берегу. Отсюда, сверху, домики Килморской бухты на побережье залива казались игрушечными.
Господин Кавенант закрыл окно и заметил при этом, что в доме Нестора горит свет и кроме него там находится ещё кто-то, а сам садовник энергично жестикулирует, словно спорит о чём-то или что-то доказывает. И тут он увидел в окне Рика.
— Нашлись… — обрадовался господин Кавенант. — Досаждают теперь этому бедняге Нестору.
Отец близнецов вышел из башенки, закрыв за собой зеркальную дверь. Его отражение цвета зелёного яблока выглядело, конечно, недостаточно мужественно, точно так же, как и банные тапочки не придавали ему элегантности.
На середине лестницы он чуть не поскользнулся, рискуя пересчитать остальные ступени пятой точкой.
— О нет! — вскрикнул он, хватаясь за перила под строгим взглядом всех предыдущих владельцев виллы. Потом, удержав равновесие, вновь принял важный вид и подумал, что надо найти художника, чтобы тот написал его портрет. — Вместе с женой и детьми, — добавил он вслух, довольный своей выдумкой.
Спустившись целым и невредимым вниз, он позвал жену, заглянул на веранду, но никого не нашёл там. Белые диваны, статуя рыбачки, державшей сети, высокие стеклянные двери, выходящие во двор. Он позвал ещё раз.
И направился в кухню.
Открыл двустворчатую дверь, прошёл мимо столика с телефоном и остановился, только когда услышал, что кто-то двигает стол.
— Ну, а теперь, значит, все играем в прятки? — сказал он, входя в комнату с каменным потолком.
Но никого не обнаружил и здесь.
Он хотел было обернуться, удивившись, что никто не отзывается, как вдруг его окутало зеленоватое облако с запахом ромашки. Слишком удивившись, не понимая, что происходит, он хотел отступить, но тапочки цвета зелёного яблока опять подвели его.
Споткнувшись и закашлявшись, он упал на ковёр.
Стоявший рядом с ним человек в монашеской тоге, с алхимической колбой в руке, с сомнением посмотрел на безжизненное тело господина Кавенанта.
— Может, не будем тратить на него снотворное, как ты думаешь? — спросил он помощницу-китаянку в синем шёлковом одеянии, которая стояла возле уснувшей на полу госпожи Кавенант.
— Что станем делать с ними? — спросила китаянка.
Человек осмотрелся, словно ища подсказку, которая помогла бы ответить на этот вопрос, прислонился к тёмной, исцарапанной Двери времени, из которой они только что вышли, и ответил:
— Даже не знаю, что тебе сказать, Цан-Цан. Видишь ли, кое-что изменилось с тех пор, как я был здесь последний раз. Как же испорчена эта дверь…