— Что бы ты стал делать, если б нашел маму?
— Попробовал бы положить ее в клинику или устроить дома. Ее заболевание приводит к дегенерации. Лучше ей никогда не станет, она не адаптируется в обществе. Говоря начистоту, она, возможно, уже умерла.
Он говорил почти холодно. Если бы Зоя не знала Ника достаточно хорошо, она могла бы не расслышать в его голосе печали. Но расслышала — и ей захотелось обнять его. Как он мог жить с этим, не знать даже, жива его мать или нет? Не знать, где она сейчас, думать, что, может быть, она одинока, и ей страшно, и холодно.
— Ты беспокоишься за ребенка? — Спросил он.
— В каком смысле?
— В том, что душевные расстройства передаются по наследству.
Честно говоря, Зоя об этом никогда не задумывалась. Она не слишком много знала о психических болезнях и еще меньше — о наследственности.
— А должна беспокоиться?
— Мама заболела из-за травмы. Она попала в автомобильную аварию, когда была еще маленькой девочкой. Так что нет, наследственность в порядке. Во всяком случае, с моей стороны.
— У моих родителей девять детей, которые, если хочешь знать мое мнение, настоящие дураки. Но, насколько мне известно, никто из них не болен. Если только это не страшный секрет, я думаю, что мои родственники никогда не страдали никакими душевными расстройствами. А семья у нас огромная.
— Кстати о больших семьях, — сказал он, — что ты думаешь о нескольких детях?
Интересно, он знает, что значит «только через мой труп»? И как отреагирует, если именно так она ему сейчас и ответит?
Но об этом можно было задуматься и потом, когда их планы станут более определенными.
— Я не уверена, — сказала она, что, в общем, не было совсем неправдой.
Был шанс, хоть и крошечный, что когда-нибудь ей захочется еще одного ребенка.
— Мне очень хотелось бы, — добавил Ник.
Она это видела и не могла отделаться от ощущения, что с самого начала между ними уже возникли разногласия.
Зоя проснулась в одиннадцать тридцать субботним утром. Мочевой пузырь был полон, и что-то прижимало ее ноги к матрасу. Она продрала глаза и посмотрела в изножье кровати. Оттуда на нее уставились карие влажные глаза.
— Что ты делаешь в моей постели?
На ее счастье, Такер был из тех собак, которые испытывают симпатию к людям, не испытывающим симпатии к ним. Зоя пнула его — насколько это возможно из-под одеяла.
— Фу! Пошел вон.
Такер издал протяжный вздох и улегся поудобнее, мордой к ней. Глаза изображали немую мольбу. Со шкафа за ним злобно следил Декстер.
— Спи у себя на подстилке! — Зоя слегка шлепнула его. Пес бросил на нее еще один просящий взгляд, но ему было указано на дверь. — Вон!