— Ладно, папа. Ну а что будет, если он упрется и откажется продать нам свой секрет или войти в общий бизнес? Представь, что я не в его вкусе.
— Ты не в его вкусе? Да я уверен, что ты безумно ему понравишься.
— Лучше, если не понравлюсь. Кстати, вполне возможно, что и он не понравится мне.
— Боже мой, Дорис! Понравится он тебе или нет, не имеет ни малейшего значения. Пойми, речь идет вовсе не об очередном увлечении. Все это очень серьезно. Слишком многое поставлено на карту.
— Да-да, папа, понимаю. Может быть, ты теперь пойдешь к себе и мне тоже дашь поспать? — достаточно бесцеремонно попыталась поставить точку в разговоре Дорис.
— Детка…
— Что, папа.
— Ты ведь хорошо все поняла, правда?
— Просто отлично, папа. Ты не беспокойся… Спокойной ночи. Если тебе не трудно, прежде чем уйти, закрой, пожалуйста, балкон. Мне кажется, вот-вот начнется дождь.
Джойс вжалась в стену до боли в лопатках. Она боялась, что ее могут заметить, и тогда неприятностей не оберешься. Она представляла, какой будет скандал, если Риганы узнают, что их разговор подслушивали. Внезапно Джойс услышала скрип закрываемой двери, и одновременно с ним раздался звук первых упавших на балкон капель. Начинался дождь.
Когда они с мамой уезжали из этих мест, ей было пятнадцать, почти шестнадцать лет. Как ей тогда казалось, они покидали этот городок навсегда. И уж она-то, во всяком случае, была уверена, что никогда и ни за что больше сюда не вернется.
Утро выдалось свежим и очень приятным. Накануне прошел дождь. Воздух был чист и прозрачен. Мокрая земля насыщала его пьянящими ароматами полевых цветов, о которых Джойс уже давно позабыла, живя в душном городе, просиживая целыми днями в прокуренной редакции.
Джойс поддела носком туфельки небольшой камушек, с удовлетворением проследив за его полетом. Ей казалось, будто вернулись старые добрые времена, и она вновь была подростком — низкорослой, худой и плоской. Теперь она и воспринимала странным образом все окружающее как девочка-подросток. Садовая решетка и тем более высоченная кирпичная стена, идущая вокруг парка, действовали на нее прямо-таки возбуждающе, заставляя проснуться забытые чувства.
В старые времена она неоднократно пыталась взобраться на эту стену, но всякий раз убеждалась, что стена слишком высока для нее. Но однажды в одно действительно прекрасное утро она обнаружила в южной части стены небольшие выемки на поверхности. Этого оказалось достаточно — используя их как ступеньки, ей удалось залезть наверх. С тех пор Джойс временами имела обыкновение появляться на облюбованном ею месте и сидеть наверху, любуясь открывающейся оттуда перспективой. Сидя верхом на стене, она разглядывала кроны деревьев, блестящую как шелк траву и появляющихся иногда внизу людей.