Мисс Риган сидела, удобно устроившись в глубоком кресле. Ее изящные и стройные ноги были вытянуты вперед и скрещены. Одна рука лениво покоилась на платье, а в другой дымилась сигарета.
Приклеенный на правом виске розовый пластырь моментально вызвал в памяти Джойс незабываемые воспоминания о той баталии в лаборатории Мелвина.
Между тем Дорис Риган, глядя на севшую напротив Джойс, почти что промяукала:
— В результате пережитого в то утро папа попал в больницу. Шок оказался настолько сильным, что он и по сей день находится в палате.
— Передайте ему мои приветы.
— Большое спасибо. Вы можете, если есть желание, навестить его когда угодно… И все-таки, несмотря ни на что, нет необходимости особенно сожалеть о случившемся. Как говорят военные, потери оказались не такими большими. А вот остальное… Публикации, появившиеся в газетах в последние дни, довольно основательно подмочили репутацию нашей семьи. Простите, а вы не имеете ничего общего со всеми этими кошмарными статьями? Мы с папой ума не можем приложить, откуда журналистам стали известны все подробности.
— А почему вы спрашиваете меня об этом? — поинтересовалась Джойс.
— Ну знаете… В конце концов, вы так быстро покинули этот городок… Ваша спешка показалась мне несколько странной.
— Ну мне показалось, что вы тоже торопились убраться восвояси. А что касается меня, то мне не очень нравятся ни скандалы, ни тем более драки. Да и что вас, собственно, так беспокоит в этих публикациях? Там ведь все правда. Я-то знаю, что журналисты не лгут… — заметила Джойс. — Я видела все своими глазами. И все слышала.
— Очень жаль, что вы слышали это и придаете значение сказанному в запальчивости.
Джойс замкнулась. Продолжать разговор в таком тоне было небезопасно. Девушка начинала опасаться, что и сама может зайти слишком далеко, а открываться ей совсем не хотелось. Помолчав, она все-таки спросила:
— И что вы хотите этим сказать? Отчего вы сожалеете, что я слышала сказанное Брюсом?
— Ну в конце концов… Поймите, есть разница в том, что рассказывает или может рассказать Сэм, и в том, что могли бы поведать вы. И в случае каких-либо разногласий все наверняка больше поверили бы именно вам, человеку культурному и образованному.
— Как? Поверили бы больше мне? В чем?
— Ну конечно же, вам. И во всем, — подтвердила Дорис.
— Послушайте, да о чем вы, собственно, говорите?
— Я говорю о Сэме. Он же тоже присутствовал во время той стычки…
— Вы хотите сказать, что Сэм уже выступил с какими-нибудь заявлениями, которые противоречили появившимся в прессе публикациям?