В день прилета пожаловала на пляж, но среди шоколадных фигур почувствовала себя неуютно. На следующее утро углубилась на край песочного берега, выбрала местечко под обрывом, сбросила халатик и, сев на рыхлую поверхность, выставила свою кожу солнцу. Не заметила, как рядом устроились две немки и сняли лифчики, а увидев, чуть не всплеснула руками. Случись такое в России, она бы непременно сдала хулиганок в милицию! Но как поступить здесь, не знала. Местные порядки ей были незнакомы.
Ерзала, краснела, а потом, решив, что она не хуже иностранок, достала из сумочки темные очки, надвинула на нос и расстегнула застежку лифчика… Груди сразу пригрело… Накрылась полотенцем… Стянула плавки… Сбросила полотенце… Бедраожарило…
— Я вам нос утру! — посмотрела на немок, вспоминая тост Жигова на юбилее.
Какого страху она натерпелась, когда перед собой увидела голого мужчину. Вскочила, заорала «мама!». Мужчина кинулся в воду. Из воды навстречу мужчине выскакивали другие обнаженные фигуры… Глафира, мелькая своими белыми ляжками, заработала вверх по песочному обрыву…
Весь вечер пряталась в номере, трясясь, как в лихорадке, и остригая кончики обломанных ногтей. После недельного затворничества она, низко натянув на лицо панаму, вышла в плотном купальнике на пляж. Взяла лежак и расположилась в самом оживленном месте.
Сгорев, отсиживалась в отеле и весь оставшийся отпуск мазалась снимающими ожог мазями.
15
Выйдя на работу, долго снимала пленочки отслаивающейся кожи с плеч и хвасталась, что нашла ухажера — арабского принца, который катал ее на своей яхте, возил на виллу в Стамбул, звал в Эмираты, но она оказалась верной Хопербанку и решила пожертвовать своим личным счастьем ради него.
Слушающие зажимали рты, ожидая того момента, когда она удалится, и только туг прорывались бурным смехом.
Манину она сказала, что в Болгарии на каждом углу голые мужики, и потребовала побеседовать на эту тему с Вероникой Семеновной.
— Зачем? — спросил Борис Антонович.
— Вот тебе на! — развела руками Глафира. — А если она там с каждым встречным это самое, тогда как мы можем ей доверять?
— А как тебе доверять?
— Но я ведь с принцем! И вы меня хорошо знаете!
— Нет, не знаю…
— Тогда я иду к безопаснику! Он больше о банке думает! А у вас голова забита другим…
— Иди, иди к нему. Да мотай же! — взорвался Манин.
Тараса Леонтьевича вызвал шеф. Он сидел ни жив ни мертв, и первая мысль, которая пришла в голову юристу, была: «Сажают…»
Краем уха он слышал, что кое-кто из валютных перекупщиков попался на украинской границе, и тот мог заложить Манина, с которым был связан; что в Центробанке арестовали заместителя начальника управления за поборы, и это могло не обойти стороной Бориса Антоновича, возившего в госбанк ко всем праздникам подарки…