Глазенки Мэри и впрямь тут же радостно заблестели, однако это было вовсе не прелюдией к пресловутой игре в медведей. Пат поняла это только тогда, когда девочка протянула пухлые ручонки и возбужденно запищала:
— Па-а-па-а-а!..
— Ну, как поживает моя красавица?
Две сильные загорелые руки подхватили малышку из ее гнездышка, устроенного в высокой мягкой траве. Рукава белой деловой рубашки были закатаны, открывая предплечья, а узкие серые брюки плотно охватывали длинные ноги и сильные стройные бедра.
Пальцы Пат непроизвольно впились в теплую траву. При его появлении, которого она совсем не ожидала, у девушки перед глазами все поплыло, а дыхание почти остановилось.
Шелл уселся рядом с ней на траву, скрестив ноги и крепко держа малютку между коленями.
— Мне передали твое послание. — Его глубокий голос звучал бесстрастно, почти без всякого выражения. От этого убийственно спокойного голоса по спине Пат пробежал холодок, и, когда он снова заговорил, девушка поняла, что испугалась не напрасно: — Я не устраиваю скандал, но это не значит, что я не зол на твое поведение. Единственная причина, почему я на тебя не кричу, — это потому что не хочу пугать Мэри...
И не хочу травмировать ее на всю жизнь, схватив тебя за горло и вышибив из тебя дух, мысленно докончила за него Патриция. Увидев его глаза, она просто содрогнулась. Взгляд Шелла пронзал насквозь, и сказать, что в нем читалось презрение и неприязнь, — значило не сказать ничего.
— Как ты посмела вот так запросто снова явиться в мой дом, воспользовавшись моим отсутствием, налгать с три короба моей матери да еще и увезти моего ребенка?
— Я не сделаю ей ничего плохого! — горячо запротестовала Пат, но, увидев, как круто сошлись на переносице его брови, тут же спохватилась и понизила голос. — Я же оставила тебе сообщение, в нем было ясно все сказано.
Да уж, настолько ясно, что он тут же перепугался и помчался в Конкорд, даже не переодевшись. Неужели считает ее такой дрянью и неумехой? Да она ни за что не допустит, чтобы с белокурой головки его бесценной дочурки упал хоть один волосок!
— И к тому же я вовсе не лгала твоей матери. Ты ведь не сказал ей, что выгнал меня, и она решила...
— Скрывать правду — все равно, что лгать!..
Голос Шелла звучал так буднично, словно он говорил о погоде, однако его наигранное спокойствие было настолько зловещим, что это почувствовала не только Пат, но даже Мэри: личико ее вдруг покраснело, и девочка разразилась отчаянным ревом.
Шелл поднялся, баюкая дочурку на руках и шепча ей на ушко ласковые слова. Однако успокоить ребенка, переутомившегося от жары и непривычных упражнений, было не так-то просто. Наконец, он с презрительной миной обернулся к Пат и распорядился: