— Миссис Кармоди, вам придется прекратить это, — сказал я. — Вы пугаете моего ребенка.
Какой-то мужчина с маленькой девочкой поддержал меня. Девчонка с пухлыми ножками и ободранными коленками прижалась лицом к его животу и закрыла уши руками.
— У нас есть только один шанс, — провозгласила миссис Кармоди.
— Какой, мадам? — вежливо спросил Майк Хатлен.
— Жертвоприношение, — ответила она и, мне показалось, улыбнулась в полумраке. — Кровавое жертвоприношение.
«Кровавое жертвоприношение» — слова будто повисли в воздухе, медленно поворачиваясь. Даже сейчас, когда я знаю, что это не так, я говорю себе, что она, может быть, имела в виду чью-нибудь собачку. Две как раз бегали по залу несмотря на правила, запрещающие приводить в помещение магазина собак. Даже сейчас я говорю себе это. В полумраке она выглядела, словно какое-то сумасшедшее воплощение пережитков новоанглийского пуританства, но я подозреваю, нечто более темное и глубокое, чем просто пуританство, двигало ею. У пуританства есть свой мрачный праотец, старый Адам с окровавленными руками.
Она открыла рот, собираясь что-то добавить, но в этот момент небольшого роста мужчина в красных спортивных брюках и опрятной футболке ударил ее ладонью по лицу. Мужчина с аккуратным, словно по линейке, пробором слева, в очках — типичный турист из тех, что наезжают сюда летом.
— Немедленно прекратите эти грязные речи, — сказал он мягким невыразительным голосом.
Миссис Кармоди подняла руку к губам, потом вытянула ее в нашу сторону в молчаливом обвинении. На ладони была кровь, но ее черные глаза светились, казалось, каким-то сумасшедшим ликованием.
— Давно добивалась! — выкрикнула из толпы женщина. — Я бы и сама с удовольствием это сделала!
— Они еще доберутся до вас, — сказала миссис Кармоди, предъявляя нам окровавленную ладонь. Ручеек крови стекал с ее губ по одной из морщин, словно дождевые капли по водостоку. — Не сейчас, может быть. Вечером. Ночью, когда опустится темнота. Они придут в ночи и возьмут кого-нибудь еще. Ночью они придут! И вы услышите, как они ползут и скребутся. И когда они придут, вы еще будете умолять Мать Кармоди подсказать вам, что делать.
Мужчина в красных спортивных брюках медленно поднял руку.
— Ну, ударь меня, — прошептала она и улыбнулась ему окровавленными губами.
Рука его дрогнула.
— Ударь, если посмеешь.
Рука упала, и миссис Кармоди пошла прочь. Билли заплакал, прижавшись лицом ко мне, как только что плакала маленькая девочка.
— Я хочу домой, — сказал он. — Я хочу к маме.
Я утешал его, как мог. Но наверно я мог не очень много.