После возвращения из Кисловодска отец рассказал мне, что Юсиф вернулся с фронта сильно контуженным, его преследовали какие-то кошмары, иногда они заканчивались приступами падучей, и Юсиф подолгу не приходил в себя...
Об этих приступах я уже знал от старика фотографа, жившего по соседству с домом Амирусейна, в котором мы провели лето. По уверениям фотографа, он познакомился с Юсифом и Гюлей сразу же, как только они переехали в Кисловодск. Снимая мою семью на фоне знаменитых кисловодских достопримечательностей: у Стеклянной струи, в Замке коварства и любви, в Храме воздуха, - дядя Эдик, так звали старика, очень подробно рассказывал о том, что произошло с Юсифом и Гюлей в Кисловодске и об их единственном сыне, весьма преуспевшем в жизни.
Через многие годы, живя уже в Москве, я пытался познакомиться с сыном Юсифа и Гюли. В 1997 году ему исполнилось пятьдесят лет, к этому времени он стал президентом одной из самых крупных российских нефтяных компаний, и его юбилей довольно пышно отмечался и в Баку, и в Москве. Двумя годами позже отец отправил ему большое письмо, в котором напоминал о том, что является близким другом его покойного отца, и просил оказать финансовую помощь для оплаты дорогостоящей хирургической операции на сердце своего внука. Мои родители надеялись, что письмо не будет оставлено без внимания, а жена была в этом уверена: сын Юсифа просто обязан помочь внуку человека, без финансовой поддержки которого Юсиф ни жениться, ни переехать в Кисловодск не смог бы.
К этому времени я уже знал о Юсифе, его жене Гюле и их сыне больше, чем о самых близких людях. Почти каждый вечер в нашем доме возникал о них разговор, и чаще всего о той поре, когда Юсиф, вернувшись с фронта, добивался встречи со своей будущей женой, и только моя мать могла ему в этом помочь...
Земля дрожала; от нее исходил странный, нарастающий, ввинчивающийся в уши звук. "Полуторка" с побитым крытым кузовом на предельной скорости неслась по ухабистой дороге, вьющейся меж невысоких холмов. Гул все усиливался, заглушая взрывы снарядов. Впереди в темной клубящейся пелене возник наконец просвет, а с ним и надежда выскочить из полосы обстрела. Но вдруг машину подбросило, перевернуло в воздухе, и она грохнулась на землю колесами вверх. Из-под капота рванулись языки огня, кабину охватило пламя. Обе двери заклинило. Режущий барабанные перепонки звук прервался, наступила тишина, в которой Юсиф затих, прекратив тщетные попытки выбраться из кабины. Нестерпимый жар опалил лицо, руки - пламя подбиралось все ближе и ближе...