Любовь изгнала из их сердец все остальные чувства, они соперничали друг с другом в том, кто больше выпьет, не в силах отвести взоры от несравненной женщины, легко ступавшей меж ними, заигрывавшей с ними, дразнящей их, наслаждавшейся вином вместе со всеми. Когда она приблизилась к Ани, тот шепнул ей на ухо:
— Да одарят боги тебя счастьем, Радопис. Я пришел сюда сам не свой, согбенный под тяжестью неприятностей, а теперь ощущаю себя птицей, парящей в воздухе.
Радопис улыбнулась ему, подошла к Рамонхотепу и протянула ему цветок лотоса вместо того, который он уронил.
— Этот старик утверждает, будто искусство — всего лишь шутка и воображение, — сказал ей поэт. — А я говорю, пусть он отправляется в преисподню со своими взглядами. Искусство — божественная искра, которая вспыхивает в твоих глазах и, сливаясь с моим сердцебиением, творит чудеса.
Радопис рассмеялась:
— Что же мне делать, дабы сотворить чудеса? Я ведь беспомощнее грудного ребенка.
Затем она поспешила к тому месту, где устроился Хоф, и присела рядом с ним. Философ еще не прикоснулся к вину, и когда Радопис обольстительно взглянула на него, рассмеялся и зло сказал:
— Я не самый лучший собеседник для тебя.
— Разве вы меня не любите так же, как все остальные?
— Если бы я только мог. Однако я нахожу в тебе то, что озябший человек находит в горящем очаге.
— Тогда посоветуйте, как мне поступить со своей жизнью, ибо сегодня мне ужасно тревожно на душе.
— Неужели ты действительно встревожилась? Ты жалуешься, обладая такой роскошью и богатством?
— Как же вы могли не заметить этого, о мудрец?
— Радопис, все жалуются. Я так часто слышу недовольное ворчание бедных и несчастных, оставшихся без корки хлеба. Я знаю, как скулят правители, стонущие под тяжестью огромной ответственности, как плачут богатые и безрассудные, уставшие от богатства и роскоши. Если все жалуются, какой тогда смысл надеяться на перемены? Довольствуйся своей участью.
— А в царстве Осириса люди жалуются?
Старик улыбнулся:
— Вот в чем дело. Твой друг Рамонхотеп насмехается над возвышенным миром, а ученые жрецы твердят нам, что как раз там нас и ждет вечная жизнь. Наберись терпения, красавица, ибо у тебя еще мало опыта.
Радопис снова охватило желание пококетничать и дать волю злой иронии, и она решила подразнить философа.
— Вы и вправду считаете, что у меня мало опыта? — спросила она деланно серьезным тоном. — Вы не видели ничего из того, что видела я.
— И что же ты видела такого, чего я не видел?
Она указала на хмельную компанию и рассмеялась.
— Я видела, как эти выдающиеся люди, цвет Египта, владыки мира, лежат у моих ног. Они вернулись в состояние дикости, забыли о своем уме и достоинстве и стали похожими на собак или обезьян.