У двух других дверей возникла суматоха. Молодые крепкие парни что-то с жаром доказывали солдатам, которые, силой расталкивая людей, пробирались к выходу в погоню за Белоснежным Горлом.
Отвечающий за порядок во время заседаний судья пытался перекричать шум, надеясь обратить на себя внимание:
– В погоню! Лови его! За его голову обещана тысяча гиней.
В ответ раздался хохот и пожелания хорошенько подумать, как поступить со своей собственной головой.
Еще какое-то время то тут, то там вспыхивали перебранки, но громкий голос судьи остудил пыл присутствующих, и все стихло.
– Господин главный обвинитель, не возникли ли у вас какие-либо дополнительные соображения после столь необычного слушания по делу? – осведомился он.
Поднявшись, сэр Балсомбе Джонс ответил:
– Милорд, от имени его величества я хотел бы отвести обвинения по делу подсудимой леди Пэнси Вайн и предъявить их в другое время и другим лицам, которые в настоящее время не находятся под арестом.
Из зала раздались выкрики: «Он и дальше не будет под арестом!», «Вы его не получите, даже не старайтесь…».
Судья опять был вынужден призвать зал к порядку и, когда установилась тишина, сказал:
– В таком случае мой долг, моя обязанность, – он намеренно растягивал паузы, – сообщить, вернее, с удовольствием сообщить, что я снимаю обвинения с леди Пэнси Вайн как безосновательные и не соответствующие истине.
Не успел он закончить последнюю фразу, как раздались ликующие крики в разных частях зала, и впервые за время, проведенное в тюрьме, Пэнси не сдерживала слез, и они текли по щекам. Это были слезы радости, ведь тот, кого она любила, опять пришел к ней на помощь и спас ее.
Пэнси возвратилась во дворец. Все восторженно поздравляли ее: и друзья, и те, кого до вынесения приговора она считала врагом. Впрочем, девушка и раньше ни с кем не ссорилась, а теперь старалась не замечать даже самую откровенную лесть.
Она была благодарна судьбе, что оказалась дома, и, вернувшись, первым делом отправилась в королевскую часовню. Там, преклонив колени на обитую бархатом скамеечку, Пэнси горячо молилась и благодарила Всевышнего за ниспосланное избавление. Правда, радость омрачалась сознанием, что Люций в еще большей опасности, чем когда бы то ни было.
Власти вряд ли забудут, как он держал на мушке королевского судью и присяжных, а суд и закон выставил на всеобщее посмешище. Люди об этом только и говорили. А то, как он защитил Пэнси, появившись в суде в столь драматичный момент, сделало его самой знаменитой личностью.
Мальчишки в самодельных масках играли только в разбойников. Те, кто был постарше и повыше ростом, непременно становились Белоснежным Горлом, те же, кто послабее, яростно протестовали, когда им предлагалось довольствоваться ролью Далримпла, королевского судьи.