Пэнси вздрогнула. Столько раз она мечтала о том, как произнесет эти слова человеку, стоящему рядом с ней перед алтарем. Другому, не Рудольфу…
Они тем временем приближались к церкви, примостившейся у дороги в стороне от поместья. Церковь была выстроена давно, еще во времена ее прапрапрадеда. Говорили, что его беспокоил перезвон колоколов, и поэтому он распорядился построить церковь подальше от дома. И взбрело же ему такое в голову! Будь церковь поближе к дому, Люций, если, конечно, еще скрывается в старом доме, выбежал бы и увидел, что ее насильно увозят от него. Но поздно об этом думать. Карета подкатила к церкви, а Люций так и не появился…
Она вся похолодела и почувствовала слабость в ногах. Кучер спрыгнул с козел и открыл дверь.
– Прошу вас, кузен Рудольф, одумайтесь. Не принуждайте меня! – умоляла Пэнси.
– Вы обвенчаетесь со мной, или мне придется прибегнуть к грубой силе, – заорал он, схватив ее за запястья и сжав изо всех сил.
Пэнси вскрикнула от боли. Она уже почти смирилась со своей участью, но, выйдя из кареты, все-таки озиралась по сторонам. Ни души! Знакомый запах свежего деревенского утра, робкие попытки утреннего ветерка проскользнуть по кронам дубов, щебетание птиц и аромат цветущего клевера наполнили ее сердце щемящей тоской. Вид старинной церкви пробудил в душе так много воспоминаний! Они с отцом часто ходили между могильными плитами фамильного кладбища. Отец держал ее за руку, а она, маленькая девочка, еле поспевала за его широким шагом. Помнила она и то, как сидела в церкви на стуле и болтала ногами, не доставая до пола, когда все молились. Все в прошлом… В фамильном склепе похоронены ее мать и отец. Когда Ричарда казнили, прах его потом развеяли по ветру. Они закопали в землю его меч – если не бренное тело, то дух Ричарда должен покоиться рядом с предками под сенью невысокой норманнской башни, пристроенной к церкви.
Пэнси в мечтах часто видела себя, стоящей в подвенечном наряде, перед алтарем в родовой церкви. Как и любая девушка, она воображала, как войдет под церковные своды, поддерживаемая под руку отцом, как пойдет по проходу, и белые лилии из их оранжереи будут источать нежный аромат, а воздушная вуаль непременно будет ниспадать на лицо, на ее опущенные глаза. Она и жениха представляла себе отчетливо. Вот он стоит за перилами рядом с алтарем и наблюдает за тем, как они приближаются… Правда, лицо его всегда словно находилось в тени, и только недавно черты обрели ясность. Сердце тревожно заныло. Пэнси хотелось разрыдаться. Где же ты, Люций?…