Она уже хотела позвать супругов на помощь, но потом передумала: разве они могли ей помочь, к тому же гордость и достоинство удерживали ее от этого шага. Как она могла рассказать этим простым доверчивым людям о низком поступке Рудольфа? Все-таки он был ее кузен, а чета Бонне уважала род Вайнов с тех пор, как на них возложили обязанность служить в приходе, который опекал ее отец. Они, очевидно, находились под впечатлением ошеломляющего известия: в Стейверли появится новый хозяин! Да и что могли сделать седовласый священник и его добрейшая щебетунья-жена? Рудольф не спускал с Пэнси глаз, готовый пресечь любые попытки к бегству.
В какой-то момент у нее даже мелькнула мысль запереться в комнате и послать миссис Бонне за подмогой в деревню. Но и от этой затеи пришлось отказаться. Деревня далеко, и пока толстушка Бонне доберется до нее, Рудольф с кучером взломают окна и двери в два счета. К тому же было верхом неприличия открывать простым людям семейную тайну. Не подобает признавать открыто, что в их знатном роду появился выродок…
Нет, похоже, ничего сделать нельзя! – совсем отчаялась Пэнси, когда брела за викарием и Рудольфом по аллее, ведущей к церкви.
В церкви было тихо и торжественно. Солнечный луч пробивался через витраж над алтарем, рассыпаясь разноцветными огоньками. Пэнси подумала вдруг, что отец смотрит с небес и видит, как она идет по проходу, становится рядом с Рудольфом и ждет, когда появится из ризницы викарий в праздничном облачении и с молитвенником в руках.
Она взывала о помощи, обращаясь с мольбой к Всевышнему. С надеждой взглянула на Рудольфа, не одумается ли в последний миг, не пробудится ли в нем сострадание и благородство, но тщетно, на его губах блуждала самодовольная улыбка, и в то время, как он смотрел на нее сверху вниз, она инстинктивно поднесла руки к груди, чтобы он даже взглядом не мог коснуться белизны нежной кожи, приоткрытой вырезом бального платья.
– Ты дьявольски хороша! – сказал он, приглушив хриплый от желания голос.
Пэнси совсем не занимало, как она выглядела в белом атласном платье на фоне серых каменных стен. Она надеялась на то, что Рудольф опомнится, побоится осквернить таинство брака. В это время викарий вышел из ризницы и направился к ним, готовый приступить к церемонии бракосочетания. Пэнси мгновенно осознала, что сейчас произойдет непоправимое, метнулась в сторону, но Рудольф, ловкий и цепкий, успел схватить ее за руку и притянул к себе, поддерживая под локоток.
Викарий открыл молитвенник и начал службу. Пэнси стояла и не понимала его. Слова доносились будто из другого мира, она ощущала лишь боль в руке – Рудольф с каждой минутой сжимал ее все сильнее, и девушкой овладело полное безразличие.