– О любовь моя, как я могу отпустить тебя? Я так люблю тебя!
Он прижал ее к себе и стал целовать с такой страстью, с какой умирающий от жажды припадает к живительному источнику. Они прильнули друг к другу и застыли в невыразимом блаженстве. И в то же мгновение почувствовали ужас от предстоящей разлуки. Пэнси и Люций знали, что опасность нависла над ними как меч.
– Моя дорогая, моя любовь! – шептал Люций, целуя ее сияющие глаза, горящие щеки, нежную шею. – Моя милая, моя любовь, я мечтал о тебе всю жизнь!…
Она обвила руками его шею, ощущая теплоту и нежность его кожи.
– Я люблю тебя! Дорогой мой, я люблю тебя…
Губы их слились в поцелуе. Казалось, они простояли так, поглощенные охватившим их чувством, целую вечность. Воистину, влюбленные часов не наблюдают… Все было забыто – и Уайтхолл с его интригами, и солдаты, крадущиеся к поместью… Они очутились в чудесной стране, где, кроме любви и страсти, ничего не существовало.
Полено, треснувшее в камине, вернуло Пэнси к действительности. Высвободившись из объятий, она воскликнула:
– Любимый, тебе угрожает опасность! В любую минуту сюда могут нагрянуть солдаты. Я не могла сразу приехать, потому что должна была присутствовать на обеде в банкетном зале. Скоро здесь появятся солдаты, их проводник наверняка знает дорогу. Тебе надо бежать! Предупреди своих людей, седлайте лошадей.
– Я не могу сейчас бежать. Что такое опасность, когда любимая рядом!
– Будь благоразумен, – умоляла Пэнси. – Если тебя арестуют, я буду просить, чтоб арестовали и меня. Если тебе суждено умереть, я умру вместе с тобой!
Наконец Люций очнулся.
Он быстро поцеловал Пэнси, подошел к двери и, открыв ее, прокричал в темноту зала:
– Джек, быстро ко мне!
Послышались шаги, и на пороге появился Джек. Он был похож на Гарри, только более коренастый, с темно-каштановыми вьющимися волосами.
– Предупреди всех, что мы немедленно выезжаем, – распорядился Люций. – Тщательно спрячьте следы. Дом должен выглядеть нежилым.
– А камин? – спросила Пэнси. – Если в комнатах топили камин, значит здесь кто-то жил.
– Мы вынуждены рисковать, – отозвался Люций. – Лошадей, Джек!
– Слушаю, милорд.
Джек повернулся и выбежал. Люций молча смотрел на Пэнси.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– Я думаю о том, что нет человека удачливее и счастливее меня.
Пэнси протянула к нему руки, лицо озарилось радостью – и вдруг она замерла.
Послышались звуки шагов. Солдаты, тяжело ступая, спешили по аллее к дому.