— Случилось нечто ужасное, — начал я. — Немецкие ученые, занимавшиеся поисками способа развернуть Карту Творца, мертвы. Кажется, папирус был отравлен микробами антракса.
Выражение лица падре Сансовино внезапно изменилось.
— Когда же мы, люди, поймем, что ответы на наши вопросы нельзя найти во мраке? Когда мы осознаем, что убийством не успокоим своих тревог? Когда же мы сообразим, что враг находится у нас внутри и что именно с самим собой нужно вести ожесточенную борьбу? Боже, пожалей нас! — Это был крик души опечаленного священника.
— Юнио считает, что за отравлением стоите вы, — добавил я.
— Принц ошибается, хотя сейчас это и не важно, — заметил падре Сансовино. — Вы помните скриптора, продавшего Карту Творца Юнио? У него в кармане нашли лист бумаги с изображением восьмиугольника, на каждой из сторон которого значилось имя Иисуса, с надписью: «Я готов принять боль и муку во имя Господа». Это девиз средневекового католического кружка, носившего название «Общество восьмиугольника». В него входили фанатики, готовые защищать католическую религию любой ценой, даже путем насилия, их всегда было восемь. Истоки этой секты следует искать в эпохе религиозных войн, шедших во Франции в конце шестнадцатого — начале семнадцатого века. Вы слышали о монахе по имени Равальяк?
— Нет, — ответил я.
— Он убил Генриха Четвертого Французского, несколько раз пронзив его кинжалом, 14 мая 1610 года. Равальяка всегда считали членом этой зловещей организации, на протяжении истории то появлявшейся, то исчезавшей, так что никто даже не мог убедительно доказать сам факт ее существования и определить, кто в нее входит. В последний раз эти сектанты подали признаки жизни в наполеоновскую эпоху. Разумеется, враги церкви всегда утверждали, что «Общество восьмиугольника» тесно связано со «Священным союзом». Но, уверяю вас, убитый скриптор не имел никакого отношения к шпионским службам Ватикана.
— Вы намекаете на то, что этот человек добровольно принес себя в жертву, зная, что после передачи карты его убьют?
— Да, скриптор, похитивший карту, действительно знал, что ему грозит.
— Стало быть, именно по этой причине «Оссерваторе романо» и радио Ватикана не сообщили о его смерти. Предать дело огласке значило бы признать существование в лоне церкви секты убийц, — размышлял я вслух.
— Мы хотели уничтожить зло на корню. Церковь ничто так не угнетало, как сознание, что ее именем прикрывается шайка убийц, хоть они и объявляли себя католиками. Позиция его святейшества по отношению к Гитлеру хорошо известна во всем мире, но это не значит, что папа желает или тем более потворствует осуществлению актов насилия, ставящих под угрозу жизнь немецкого канцлера.