Я не сказал этого падре Сансовино, но его речь навела меня на мысль о том, что тех, кто выступает от имени Господа, понять так же трудно, как и нацистов.
— И что же будет теперь?
— Теперь, когда мы знаем, что за продажей Карты Творца скрывался план совершения преступления, мы приложим все усилия к тому, чтобы сорвать маску с членов «Общества восьмиугольника».
— Проблема в том, что Юнио понятия не имеет о существовании этой шайки фанатиков и, как я уже говорил вам, считает организатором преступления вас. Может быть, он собирается отомстить.
— Я готов принять боль и муку во имя Господа, — ответил он твердо.
— Но ведь у преступной организации, о которой вы только что мне рассказали, такой же девиз, — сказал я, не скрывая недоумения.
— В определенный момент его можно применить к любому человеку, намеревающемуся стать мучеником. Священник всегда должен быть готов принести себя в жертву по примеру Господа нашего Иисуса Христа, — ответил он.
Именно тогда я понял, что он не случайно избрал для нашей встречи крипту собора Святой Цецилии: ведь святая жила и приняла муку в ее стенах. Пригласив меня туда, он хотел продемонстрировать мне, что за оружие церковь использует для борьбы со своими врагами: веру и упорство, хитрость и решимость. И уверенность в том, что мученики проливали свою кровь не напрасно.
* * *
Монтсе ждала меня у двери моего нового дома. Она быстрыми шагами расхаживала взад-вперед около подъезда, окоченев от холода, и, несмотря на это, излучала покой, которого мне так не хватало. На какое-то мгновение у меня возникло ощущение, что она движется по строго определенному маршруту, очерченному изломанными границами тени, отбрасываемой зданием. В луже у ее ног отражались последние отблески уходящего дня. Я спросил себя, когда это, интересно, успел пройти дождь и о чем я в этот момент думал, раз не заметил его.
— Почему ты не поднялась наверх? Почему ты не подождала меня внутри? — сказал я с упреком.
— Я пыталась, но твоя хозяйка сообщила, что постояльцам запрещается приглашать в гости женщин, и захлопнула дверь у меня перед носом.
— Эта ведьма еще хуже, чем секретарь Оларра, — посетовал я.
— Такого быть не может. Теперь Оларра мне не доверяет. Я вижу это по его стальным глазам. Мне пришлось устроить свидание с Юнио, чтобы он за мной не следил. Мы выпили кофе, а потом Габор привез меня сюда на машине. Через час он вернется за мной и отвезет обратно в академию. Боюсь, чтобы видеться с тобой, мне придется возобновить свои отношения с принцем.
Я вспомнил свой разговор с Юнио, когда он спросил меня, одинаково ли относится к нам Монтсе.