Но зато я ощущаю их присутствие, они мне очень нравятся. Им выпадает несколько счастливых часов. И я рад быть незаметным свидетелем их счастья. Видите ли, мне случается иногда жить как бы по доверенности. Это не так уж страшно. Только не следует делать этого слишком часто. Впрочем, не стану вас утомлять своими мелкими заботами. О чем же мы говорили с вами сегодня утром?
— Об исламе.
— Ислам! Наверное, мы недостойны этой благородной религии.
— По-моему, в основе всякой религии лежит понятие греха. А я отступилась, я отступница в мистическом смысле, вроде аль-Халладжа[15].
— Я что-то не совсем понимаю…
— Я в разладе с миром или, по крайней мере, со своим прошлым. Я со всем порвала. Стала добровольной изгнанницей и пытаюсь быть счастливой, то есть жить сама по себе, в меру собственных возможностей. Я вырвала корни и сбросила маску. Я блуждаю, не подвластная никакой религии. Иду сквозь мифы, ни на что не обращая внимания…
— Это называется свободой…
— Да, я хочу быть свободной от всего, ничем не владеть, чтобы не завладели мной. Я свободна, то есть располагаю правом выбора, вырвавшись из пут, а может быть, и опередив время.
— Вы напомнили мне о том, чему учит дзен[16]: «Изначально человек не имеет ничего».
— Человек изначально ничего не имеет, это верно, и под коней ему тоже ничего не надо бы иметь. А человеку внушили потребность обладания: домом, родителями, детьми, камнями, правом на собственность, деньгами, золотом, людьми… Я же учусь не владеть ничем.
— Жажда обладать и потреблять выражает огромную нехватку чего-то. Нам, очевидно, не хватает главного. А чего — мы и сами не знаем. Я был знаком с одним господином, который жил, ни о чем не заботясь, без дома, без имущества, без всяких привязанностей. И умер так же, как пришел в этот мир: без ничего. Это был поэт, человек, наделенный даром слова.
— Владеть, копить или, как говорится, откладывать — не значит ли это с каждым днем все больше поступаться своим достоинством?
Пока мы беседовали, Консул аккуратно измельчал на специальной доске немного кифа. Вначале я не обратила на это внимания. Руки его работали уверенно, со знанием дела и терпением. Он набил первую трубку, раскурил ее, сделал затяжку, затем выбросил маленький уголек. «Благодать», — сказал он, словно обращаясь к самому себе, снова набил трубку и протянул ее мне.
— Не знаю, понравится ли вам! Качество, мне думается, хорошее. Время от времени я выкуриваю трубку-другую, это помогает мне расставить все по своим местам и даже разобраться в самом себе, без всякого обмана разумеется!