- Чтоб не сглазить, Фридун вырос и стал настоящим парнем! - говорила тетя Сария. - Где тот мальчишка - шалун и непоседа, каким он был пятнадцать лет назад? Каким он стал умным, серьезным!
Дядя Муса подтвердил ее слова:
- Да, жена, много людей я знал на своем веку, но такого хорошего встречать не приходилось. Парень рос сиротой, а вырос умницей...
А потом Фридун услышал невнятный шепот тети Сарии и ответ дяди:
- Да, недурно бы. Предначертаний неба не узнать. Может быть, сама судьба привела его сюда, к нам...
Только теперь, на гумне, Фридун начал постигать смысл этих слов... Он еще раз взглянул в сторону Гюльназ, но девушка, мило улыбнувшись, скрылась за скирдой.
Тут он услышал голос дяди Мусы, который возвратился с родника:
- Молодец, сынок, можно подумать, что ты весь век крестьянствовал.
- Зачем ты утруждаешь себя? - сказал Фридун в ответ. - Я сам бы сходил по воду.
- Какая разница, сынок, ты ли, я ли?! Поди покушай, подкрепись немного. Гюльназ принесла завтрак. Иди!
Не дожидаясь ответа, Муса стал, на молотильные доски.
- Ха-ха!.. Отца за вас отдам!
В надежде еще раз встретиться с Гюльназ, Фридун пошел к стогу, но девушки уже не было. На земле была разостлана та же старая скатерть в заплатах, а на ней лежали хлеб да сыр.
Солнце стояло в зените. Была самая жаркая пора дня. Раскаленный воздух опалял лицо, земля и камни обжигали ноги. Трава выгорала в поле, нескошенные колосья высыхали, и хлеб осыпался на корню. Скот искал тени, птицы прятались в гуще ветвей.
А Фридун был все на тех же молотильных досках. Кружившиеся по гумну с самого рассвета быки еле передвигали ноги. Непреоборимую усталость чувствовал и Фридун. Тут же работали дядя Муса, тетя Сария и ребята. Они веяли обмолоченное зерно, подметали гумно, просеивали отвеянную пшеницу.
Наконец Фридун отпряг мокрых от пота быков и погнал их в тень. Муса положил перед ними свежего сена и пошел с Фридуном к скирде, чтобы передохнуть в ее тени. Заметив Гюльназ, которая несла в кувшине воду, Муса окликнул ее:
- А ну, дочка, полей на руки!
Гюльназ сняла кувшин с плеча, отерла пот со лба и нагнулась, чтобы исполнить его просьбу.
- Бах, бах, - восторженно проговорил Муса, плеснув водой в лицо. - Это удовольствие целого мира стоит!.. Подойди, сынок, освежись...
Фридун засучил рукава и, шагнув к Гюльназ, хотел взять кувшин, как вдруг раздался грубоватый окрик:
- Не дашь ли напиться, красавица?!
Барский приказчик, еще не успев высвободить ноги из стремени, впился глазами в Гюльназ.
Точно защищая девушку, Фридун сделал шаг вперед и стал между Гюльназ и Мамедом.