Старший жандарм взял приказчика за подбородок и слегка потряс. Он имел изрядный опыт в подобных делах и догадывался о настоящих намерениях Мамеда.
- Милый мой, брось лукавить! Я сам не раз надувал так других. Но сейчас я даю тебе слово мужчины. Три часа пусть девушка будет в твоей власти. Делай с ней, что хочешь. Я тебе не помешаю. Но по истечении трех часов сам аллах меня не остановит. Вот мое условие! Согласен?
Мамед провел рукой по его лицу.
- Да ты поумнее меня!..
Когда была съедена чихиртма и опорожнена последняя бутылка вина, Мамед сказал:
- Теперь изволь сосни. Придет время, я подниму тебя.
- Можешь не беспокоиться, я и сам проснусь, - ответил Али и, не раздеваясь, повалился на тахту.
Вскоре дом огласился его громким храпом. Когда Гюльназ, поспешно убрав посуду, выходила из комната, Мамед у самых дверей перехватил ее.
- Послушай, девушка, - заговорил он, - я хочу жениться на тебе. Я повезу тебя в город, сделаю барыней.
Щеки Гюльназ горели от возмущения.
- Пусти меня! - крикнула она.
Мамед кинулся на девушку и, обхватив за талию, бросил ее на постель. В этот момент чьи-то железные руки схватили его и оттянули назад. Со злобой и удивлением Мамед увидел Муссу.
- Как, ты уже успел съездить в Ардебиль?
- Что я, безумец, чтобы оставить семью на попечение такого подлеца, как ты? Плюнуть бы тебе в глаза, бесстыжая харя! - Затем Муса крикнул: - Жена, давай аркан!
Сария принесла аркан. Они крепко связали приказчика. Не успел Мамед опомниться, как увидел, что его волокут из комнаты в хлев.
- Прости, дядя Муса! Развяжи меня! Не срами!
- Нет, голубчик, не проси! Утром я созову сюда всю деревню. Пусть все видят ваше бесчестье.
Муса запер снаружи дверь комнаты, в которой спал жандарм, и пошел к детям.
Наутро Муса собрал ближайших соседей и рассказал им о случившемся.
- Вот какая беда стряслась над моей головой, - закончил он рассказ. Будьте свидетелями!
Соседи сочувственно покачали головами и предупредили Мусу, что приказчик Мамед и старший жандарм Али жестоко отомстят ему.
- Теперь не жить тебе в этой округе, - сказали она. - Лучше всего переселись отсюда куда-нибудь подальше.
- Куда мне переселяться с оравой детей? К тому же впереди зима. Все они погибнут от холода, помрут с голоду. Если что должно случиться, пускай случится, здесь, в моем доме. Никуда я не стану переселяться.
На глазах у соседей он развязал Мамеда, выпустил из комнаты жандарма и, подведя к ним оседланных лошадей, сказал, указав на ворота:
- Счастливого пути, господа!
- Ну ладно, старик Муса! Запомни! - бросил жандарма пришпорил лошадь.