- Я предлагаю начать с издания подпольного журнала, - сказал Фридун, глубоко почувствовав всю правдивость слов Курд Ахмеда.
- Найти сразу средства на издание журнала будет трудно, - возразил Керимхан Азади. - Для начала давайте выпустим хотя бы небольшую брошюру. А назовем ее так, как сказал Курд Ахмед: "Работы, хлеба и свободы!"
Это предложение было горячо поддержано всеми присутствующими. Подготовка брошюры была поручена Фридуну, Керимхану Азади и Курд Ахмеду, а для распространения ее выделили Ризу Гахрамани, Серхана, Фериду и Ризвана.
Поздно ночью, когда друзья расходились, Фридун передал им то, что слышал от Шамсии.
- Братья, - добавил он, - начинается тяжелая пора. Будьте осторожны. Его величество приказал министру внутренних дел бросать в темницу каждого, кто вызовет малейшее сомнение в благонадежности.
Впервые за весь вечер Керимхан Азади улыбнулся.
- Не бойся, дорогой друг! - сказал он. - И без того вся страна сплошной застенок. Мы будем взрывать его изнутри. А господа пусть себе бесятся, сколько им влезет. Чем крепче уксус, тем скорее лопнет посуда!..
Фридун и Риза Гахрамани молча шли долой по тихим, пустынным улицам, погруженные в думы о предстоящей борьбе, о судьбе дела, которое они начали. Фридун вспоминал каждое слово Керимхана Азади, который произвел на него сильное впечатление. То и дело перед его взором возникал этот человек, на лице которого было написано глубокое понимание жизни, а в глазах отражалось внутреннее напряжение мысли.
- Мне кажется, - поделился Фридун своими впечатлениями с Ризой Гахрамани, - что он видел и пережил больше, чем все мы вместе взятые, что он лучше нас понимает жизнь и правильнее ее представляет.
- Да, - подтвердил Риза Гахрамани. - Он побывал в водовороте жизни и главное - вышел из него целым. Мы же только собираемся по-настоящему окунуться в борьбу. Он был участником кровавых битв и вернулся закаленным бойцом, а мы впервые берем в руки оружие. Ты представляешь разницу между закаленным воином и молодым бойцом, который еще не знает, как он выдержит предстоящий бой?
- Да, только жизненный опыт может наложить на человека отпечаток той твердости, которую я наблюдал в лице и глазах Керимхана Азади.
Они молча прошли мимо полицейского постового и свернули в свой переулок.
Небо было покрыто клочьями облаков; между ними в просветах мерцали звезды. Они напомнили Фридуну деревню, Гюльназ, дядю Муссу. И ему захотелось снова рассказать Ризе Гахрамани о том, что пришлось ему видеть и пережить в деревне, но товарищ неожиданно спросил его: