В этом, по существу, основная идея «Нового курса» президента Рузвельта. Он хочет согласовать частные экономические интересы Соединенных Штатов с общими интересами народа в целом. Точно так же, как государство мешает людям воровать, оно должно обеспечить невозможность ситуации, когда частный бизнес эксплуатирует людей и причиняет вред обществу.
Иногда, конечно, возникает необходимость предохранять промышленность от таких шагов, которые в конечном счете нанесут ущерб ей самой. Позвольте мне привести только один пример. Строительство германских автобанов (стратегических автомобильных шоссе) заставило многих промышленников возводить заводы по производству цемента. Государство должно было предвидеть, что это не послужит ни интересам бизнеса вообще, ни интересам рабочего класса, ибо строительство даже самой гигантской шоссейной системы когда– нибудь обязательно закончится, и тогда останется лишь закрывать бесчисленные цементные заводы, чтобы предотвратить перепроизводство цемента. Это чрезвычайно сложная проблема, поскольку, как только государство само начинает заниматься бизнесом, оно перестает быть беспристрастным арбитром. Оно становится предпринимателем со своими собственными интересами.
Вспомним, например, концерн «Рейхсверке Герман Геринг», на котором я подробнее остановлюсь позже. Будучи государственным предприятием, концерн служил интересам рейха, воплощая его решения заблаговременно и весьма односторонне.
Как посредник, призванный примирять все интересы, я всегда представлял себе государство, признающее принцип личной выгоды промышленника, но в то же время обеспечивающее корпоративный закон для регулирования промышленности и бизнеса. Это означало бы разделение политики и бизнеса и предоставление бизнесу, то есть и частным и государственным организациям, автономной администрации, над которой стоит государство, как арбитр в борьбе интересов и защитник общественного благосостояния. Создание корпоративной системы необходимо также для обеспечения постоянного контакта с трудящимися. Я, например, гораздо меньше общался с рабочими, чем мой отец в свое время, и это, безусловно, справедливо для всех крупных промышленников в наш механизированный век.
Мой отец, Август Тиссен, который умер в очень преклонном возрасте, полностью погружался в работу созданного им завода и был очень любим его рабочими. Он очень много работал и жил очень скромно. Когда у него выдавалось хоть полчаса свободных, он шел на завод и разговаривал с рабочими. Однако это не мешало ему до последних дней придерживаться своих старомодных идей. Он, как Адам Смит, верил, что, когда цены падают и дела на предприятии идут плохо, зарплату рабочих следует сокращать, но не потому, что он хотел получить большую прибыль за счет своих рабочих, а потому, что считал это прочным фундаментом для развития своих заводов и создания большего количества рабочих мест.