Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939-1945 (Тиссен) - страница 79

План также предусматривал создание экономического парламента рейха, в котором представители всех организованных отраслей промышленности объединялись бы для образования высшего самоуправляющегося корпоративного экономического органа страны. На II съезде рабочих и солдатских депутатов авторы этой экономической конструкции (если хотите, синтеза социалистической системы и традиционной системы гильдий) постарались вписать ее в республиканскую конституцию рейха, однако социал-демократическое правительство, находившееся тогда у власти, полагало, что это предложение представляет уступку идеям Москвы, чреватую серьезными последствиями. В конституцию под названием экономического совета рейха была вписана лишь одна часть этого плана, а именно высший экономический парламент. Этот совет обладал лишь совещательными полномочиями, как высший экспертный орган германской экономики, однако до прихода к власти национал-социалистов он играл заметную роль.

Хотя мои усилия по созданию корпоративной системы и с ее помощью перевода германской экономики на разумную основу не увенчались успехом, я поначалу не терял надежды на рациональное экономическое руководство. Государственный совет, казалось, сперва функционировал весьма прилично, и Франц фон Папен, остававшийся вице-канцлером до 1934 года, произнес несколько вполне здравых речей. Особенно благоприятное впечатление произвела на меня его великолепная речь в Марбурге в конце 1933 года. Он будто бы стремился усилить влияние консервативных групп, которые привел к власти наряду с Гитлером.

Я поздравил его с этой речью, и у меня сложилось впечатление, что он сам верил, будто многого достиг, произнеся ее. Многие в тот момент истолковали его речь как предупреждение национал-социалистам не злоупотреблять своей властью.

Однако вскоре я осознал, что группа национал-социалистов во главе с Геббельсом и Леем не согласна с фон Папеном. Министр пропаганды Геббельс даже принял меры к тому, чтобы речь не стала известна большой части общества. Возможно, именно это заставило многих подумать, что Папен и Геббельс все запланировали заранее. А это означало бы, что своей речью Папен хотел внушить немецкому бизнесу чувство безопасности, предполагая, что о ней узнают лишь те, кто присутствовал в Марбурге. В таком случае он должен был знать, что его речь утаят от широких народных масс и от многих средних бизнесменов. Возможно, Папен и был негодяем, но я не мог поверить, что с самого начала он всю свою деятельность базировал на обмане.