— Я отправила ее домой.
— Домой?
— Да. Уже поздно. — Она встала и отложила книгу, которую читала. — Бедная женщина, она сказала, что сегодня здесь с восьми часов утра. У нее же есть своя жизнь — в отличие от вас. Поэтому я сказала, что она может идти. Вовсе не обязательно страдать всем. Ей нужно готовить ужин для Джорджа.
— Кто это такой?
Николь издала тяжкий вздох.
— Ее муж. — Она потрясла головой. — Бедняга, он целый день на ногах. Он репортер.
Том открыл рот, потом закрыл. Он подумал, что сейчас, наверное, напоминает рыбу, которую вытащили из воды.
Мужа Ламбер зовут Джордж? Он репортер? Том ничего не знал об этом. За семь лет работы в бюро Адамса миссис Ламбер никогда не болела, четко вела все дела, и у Тома не было к ней никаких претензий. Он никогда не звонил Ламбер домой, поэтому и не разговаривал с ее близкими.
Том огляделся. Девочка смотрела на него через объектив фотоаппарата «Кодак» начала века, который лежал на полке за дверью.
— Эй! — резко сказал он. — Положи на место.
Похоже, эта девочка не из пугливых. Она положила фотоаппарат, но не стала прятаться за Николь Смит. Она серьезно посмотрела на него и спросила:
— Почему?
— Потому что это не игрушка.
— А я не играю. — Зеленые глаза не мигая встретили его взгляд.
— Что же ты делаешь?
— Смотрю на чудовище.
— Лора! — воскликнула Николь.
Том машинально перевел на нее взгляд и увидел, как, поглотив веснушки, краска залила лицо девушки. Какой это был цвет!
— Но ты же сама сказала мне, — возмущенно запротестовала девочка. — Ты сказала, что страшное надо изо… изо…
— Изолировать, — помогла Николь.
Лора кивнула.
— Изолировать все страшное, и тогда это страшное перестанет быть таким. Ты права. — Она повела глазами в сторону Тома.
— И что, ты больше не боишься? — спросил он.
Лора решительно помотала головой.
— А следовало бы.
— Мистер Адамс! — Николь покраснела еще сильнее.
Он вкрадчиво улыбнулся.
— Да?
— Перестаньте запугивать ее! Вам должно быть стыдно. Щеголяете своей свирепостью перед ребенком!
— Щеголяю свирепостью? Я щеголяю свирепостью?
Николь Смит сжала губы, затем повернулась к девочке.
— Он шутит.
Том нахмурился.
— Подождите-ка…
— Ты очень правильно сделала, Лора, когда навела на него фотоаппарат, — продолжала Николь, не обращая на Тома внимания. — Ты же видишь, что он вовсе не злой.
— Черта с два!
Девочка, широко открыв рот, уставилась на него. Николь недовольно сдвинула брови. Пытаясь сохранить независимый вид, Том почувствовал, как его окатила горячая волна смущения, которое заметила и Николь.
Он выругался про себя и отвернулся. Перед его глазами вновь оказалось пустое кресло миссис Ламбер, и Том вспомнил, что теперь ему не с кем оставить дочку Эды. Кроме… Кроме мисс Николь Смит.