— Нет, у меня нет проблем, — сказала Анна Шону, от вина у нее кружилась голова. — Никаких проблем, по сравнению с теми, кто звонил сегодня. Я имею в виду Клэр или ту, Стейси.
— Клэр?
— Это та, которая обнаружила свою мать в постели с другой женщиной, а потом пыталась покончить с собой.
— А, помню. А другая? — спросил он со смехом. — Извини, но у меня короткая память.
— Стейси?
— Да, а у нее что?
— Ее отец решил стать женщиной.
— Помню, — медленно произнес Шон.
— Ну вот, теперь видишь?
— Дело в том, что ты не можешь оценить, насколько тяжелы проблемы.
— Понимаю. Но мне кажется, что, по сравнению с ними, мне просто не на что жаловаться, — горестно проговорила она.
— Ну, а ты сама абсолютно счастлива? — вдруг спросил он, снова поправив челку, все время спадающую ему на глаза.
Его длинные ноги почти касались под столом ее ног, и то ли вино ударило Анне в голову, то ли ее охватило желание.
— Нет… — призналась она.
— Проблема в том, что многие люди никогда даже не слышали таких слов, как «этническая чистка» или «резня», не говоря уже о том, чтобы обсуждать эти темы, — сказала Мирна, поедая лакричные конфеты из вместительного пакета и глядя в телевизор, где домашние животные соревновались между собой за почетные награды.
— Ну и что? Я тоже не хочу об этом слышать, — ответила Анна, одним глазком наблюдая за кроликом, которому присудили золотую медаль за «волю к победе». — Можешь называть меня бесчувственной, но…
— Значит, вот что для тебя счастье — спрятать голову в песок, как страус, и пялиться в ящик?! — возмутилась Мирна, пялясь в ящик и разгрызая леденцовую оболочку очередной конфеты.
Они обе на секунду прислушались к происходящему на экране — студия аплодировала кролику.
— Да какое там счастье… — покачала головой Анна, которая до разговора с Шоном даже не подозревала, насколько она несчастна. — У меня все плохо.
— Итак, в чем проблема? — спросил Шон, заказав ей еще один бокал белого вина. — Карьера? Деньги? Здоровье? Семья?
— Да нет, дело не в этом… Мне не сформулировать это одним предложением, — ответила Анна. Выражение лица Шона внушало ей беспокойство. Он смотрел на нее так, как будто она пыталась не найти ответ, а наоборот — скрыть от него правду.
Шон не мог не разочароваться, узнав, что мать Анны все еще замужем за ее отцом, что Анна в состоянии оплачивать свои счета и что она гетеросексуальна. При его большом опыте психолога, ему наверняка встречались женщины с запутанными историями и серьезными проблемами, и его, вне всяких сомнений, больше интересовало исследование женской души, а не женского тела.