Концепция «отклонений» — главная для Coil как для художников; они сознательно работают на грани социальной дозволенности. Через творческие отклонения они нашли собственный голос, необходимый для развития мощного художественного видения. «Найти собственный голос означает понять, что вы не говорите то же самое, что и все остальные, — объясняет Слизи. — Очень важно, если ваше творчество становится уникальным». Такие художники, как Берроуз и Джармен, доказали, что можно оставаться верными себе, следовать собственным убеждениям. «Это как если вы хотите открыть капот и разобраться с двигателем — изменить себя, изменить свое сознание, или хотя бы быть собой на публике, — добавляет Бэланс. — Очень важно, когда есть примеры людей, ведущих себя независимо, будь то крайность или обыкновенное поведение. Что делал Берроуз? Просто был собой. В этом много резонирующей силы, и она чувствуется до сих пор».
Слизи познакомился с Берроузом в 1977 году, работая над дизайном магазина BOY в Лондоне. Оказавшись по делам в Нью-Йорке, он посетил Берроуза в Бункере, бывшем здании Ассоциации молодых христиан на Бауэри, показал ему снимки своей витрины и предложил включить их в книгу фотографий, которую тогда составлял Берроуз. Свое соглашение они закрепили, распив бутылку водки. Через два года, уже будучи участником TG, Слизи вместе с Пи-Орриджем приехал в новый дома Берроуза в Лоуренсе, в штате Канзас, чтобы покопаться в его архиве звуковых экспериментов — груде катушек, хранившихся в коробках из-под обуви. В 1981 году самый интересный материал был издан под названием Nothing Here Now But The Recordings на Industrial Records. «Берроуз — первый писатель, который показал мне, что можно иметь моральную и философскую систему, находящуюся за пределами общественной нормы и при этом работоспособную и осмысленную, хотя во многом завязанную на сексуальности, — говорил Слизи Бибе Копфу (Крису Бону) в 1997 году. — В то же время она касалась политики, отношений и многого другого. Все его существование было снаружи, за пределами, и то, что он мог так жить и писать об этом, оказало на меня невероятно влияние». Копф поинтересовался, как бы он определил моральную и политическую систему Берроуза. «Это отрицание всего, что связано с христианством, средним классом и гетеросексуальностью, — убежденно отвечал Слизи. — Но для меня большую роль в его работе играло то, что при полном отрицании гетеросексуальности и отношений он замещал их чем-то, что было полностью его… как будет прилагательное от пан?». Бэланс предложил ему несколько вариантов: «Пан — пандрогинный, пандрогинность?». «Неважно, — продолжал Слизи, — в общем, чем-то своим, абсолютно никак не связанным с американским гомосексуальным образом жизни, который в последние годы стал доминировать, являясь при этом ограниченным, подконтрольным и ущербным. Американцам приходится непросто — их культура очень гомофобная и фанатичная, — но инструменты, которые они используют для борьбы, приобрели вид конформизма и уступок, что с моей точки зрения говорит о полном поражении».