Виктория была озадачена, но не словами, а тем, что не было сказано. Ни разу он не упомянул жену, баронессу, и это странно. Где мать Софи? Почему ее имя никогда не упоминается? Баронесса жива, иначе ей сказали бы. Но к чему вся эта секретность? Это было самое тревожное, и Виктории, привыкшей к доверию крестной, ситуация показалась в высшей степени интригующей.
На окраине деревни стояла маленькая церковь, готический шпиль и арочный фасад придавали ей средневековый вид. Но барон объяснил, что, хотя фундамент очень древний, большая часть каменной кладки обновлена и не оригинальна. Но даже при этом перед девушкой предстал весьма привлекательный пример австрийской архитектуры, которую Виктория всегда считала барочной. Многочисленные детали и буйство скульптуры, очень часто приводящие к орнаментальному излишеству, к счастью, здесь отсутствовали.
Деревня Райхштейн состояла из главной улицы с несколькими магазинами и высокими узкими домами с балконами и вазонами. Центром была площадь с каменным памятником неведомому святому. Именно здесь собирались люди, чтобы обменяться новостями. На площадь, окруженную рядом голых деревьев, выходила маленькая гостиница с качающейся вывеской и школа с примыкающей игровой площадкой. Очень компактно, все близко, и при этом очень похоже на небольшой английский городок.
Барон поставил универсал на площади, застегнул парку, поднял капюшон и вылез из машины. Проникший в салон холодный воздух заставил Викторию тоже поднять воротник, и она вышла, опережая намерение барона открыть ей дверь. Когда он захлопнул за ней дверцу, она не удержалась от шутливого замечания:
— Кажется, это мне следует открывать вам дверь, герр барон.
Барон нахмурился и грубовато ответил:
— Мне надо позвонить. Чем вы займетесь?
Она пожала плечами, огляделась, уверенная, что их появление вызвало повышенный интерес у прохожих. Большинство встречных тепло и вежливо приветствовали барона, но с некоторым недоумением разглядывали Викторию.
— Пройдусь по магазинам, — наконец сказала она, — кое-что куплю. Можно?
Барон внимательно посмотрел на нее, затем кивнул.
— Не возражаете побыть в одиночестве? — тихо осведомился он.
Виктория порозовела:
— Конечно, нет. Надеюсь, вы не задержитесь?
Несколько нестерпимых мгновений барон вглядывался ей в лицо, затем, покачал головой.
— Нет, не задержусь, — согласился он. — Если мы встретимся здесь, скажем… — он взглянул на свои золотые часы, — через сорок пять минут, то перед возвращением в замок можем чего-нибудь выпить.
Виктория глубоко запрятала руки в карманы дубленки.