Барон повернулся к ней.
— Не буду входить в гнусные подробности разразившегося скандала. Достаточно сказать, что Эльза воспользовалась открывшейся возможностью и бежала от жизни, которую презирала и ненавидела.
— Но как же Софи? — не могла удержаться от вопроса Виктория.
Барон сделал красноречивый жест:
— Эльза не заботилась о Софи. Материнство ее не прельщало. У нее нет инстинктов такого рода. Софи была только досадной помехой.
Виктория рухнула в кресло:
— Как ужасно!
Он пожал плечами:
— Что еще сказать? Эльза ушла и, насколько мне известно, живет в Штутгарте.
Виктория подняла голову:
— Вы больше не вступали в брак?
Барон резко рассмеялся:
— Жениться, Виктория? Вы шутите! Какую женщину можно просить разделить хаос моей жизни? Взять ответственность за моего — скажем так — незаконного отпрыска!
— Хорст… — воскликнула Виктория.
— Не беспокойтесь, — с горечью сказал он. — Софи — моя дочь. Я удочерил ее — по закону. Я не мог рисковать, если однажды Эльза изменит мнение и попытается отобрать ее. Софи — все, что у меня осталось.
Виктория сжала губы:
— Софи знает, что вы ее удочерили? Что вы ее законный отец?
Барон нахмурился:
— Ей следует знать?
— Да! — Виктория всплеснула руками. — Почему-то, — она не могла упомянуть Эльзу в этой связи, — Софи считает, что осталась без родителей в буквальном смысле слова. Она любит вас, восхищается вами, но боится возвращения Эльзы. Она… она все понимает и в то же время не понимает. А ваше поведение все усложняет. Для ребенка подозрение, воображаемый страх может стать причиной самых страшных проступков!
Барон провел рукой по лбу:
— Это правда? Софи в самом деле верит, что есть сомнения?
— Вы когда-нибудь обсуждали с ней законность ее рождения?
— Конечно, нет.
— Почему?
— Она еще мала…
— Но это не так, разве вы не видите? Скажите ей! Успокойте! Объясните, почему все произошло так, а не иначе. Софи не виновата, но все же чувствует свою ответственность!
Он тяжело вздохнул.
— Получается, что я слеп, Виктория, — холодно ответил он, — если мог жить в неведении все эти годы, а вы сделали так много за четыре короткие недели!
— Говорят, новичок лучше видит игру, — отозвалась Виктория, чувствуя себя несчастной. Она облегчает жизнь барону и Софи, тогда как ее собственная жизнь становится все более невыносимой.
Беспомощно взмахнув рукой, Виктория встала.
— Мне пора. Фройляйн Шпигель теряется в догадках, что здесь происходит.
Барон протянул было руку, чтобы задержать ее, и тут же отдернул.
— Мне следует вас поблагодарить, — довольно натянуто сказал он.
— Не за что, — так же натянуто ответила Виктория и, прежде чем он успел что-то добавить, вышла из кабинета.