Она повизжала соковыжималкой и поставила перед мужем стакан апельсинового сока, кинув туда кубик льда. Муж сидел теперь на кухне в трусах, зажав дорогущую сигарету — специально, конечно! — по-блатному между большим и указательным пальцами, а левой рукой поглаживая «бидон». Теперь иронический тон удавался ему вполне.
— Ладно, не обижайся, детка, — сказал Сашок, отхлебнув сока. — Просто надо почаще этим заниматься, и не будет живота. Ты-то, может, и чаще этим занимаешься у себя в фитнесе, а мне облом. Я как вечером приду после трудов праведных, а ты уже спишь. Наломалась на своих тренажерах — и бай-бай.
— Ты бы раз трезвый приехал, — сказала Ри примирительно, тоже доставая сигарету из его пачки. — И хоть в двенадцать. Вон, ребенка хочешь, а как воспитывать-то его будешь? Ты и мне никогда трезвый «спокойной ночи» не скажешь.
— Ну ладно, свари кофе, пока я в душ, да и поеду, у меня в двенадцать совет директоров. Бабульки же на ребенка твоего нужны.
— Перестань меня попрекать! — обиделась Ри. — Сам же мне запретил в институт поступать. А я все равно вот возьму и поступлю осенью.
— В физкультурном тебя лучше трахаться все равно уже не научат, — сказал он, покривил изуродованную шрамом рожу и хотел добавить, видимо, еще что-то обидное, но его слова заглушил рев кофемолки.
— А я на юридический, — сказала Ри, снимая палец с кнопки кофемолки.
— А, ну-ну…
— Да, это только ты считаешь, что я дура. А мне, между прочим, вчера повестка пришла в суд, в присяжные…
— Еще чего!.. — сказал Сашок, поглаживая «бидон».
Пятница, 19 мая, 10.00
«Специально, что ли, он так одевается?» — подумала Алла, разглядывая галстук бывшего мужа, которого она поила поздним утренним чаем в скромной, но и нарядной своей кухоньке. Склонившись к нему через стол, она повернула галстук изнанкой, стараясь прочесть этикетку.
— Что, надо было снять в лифте? — спросил он.
— Да нет, если тебе нравится… — Она пожала плечами. — Но как-то не по-домашнему.
— Ну да… Просто я по дороге заскочил. Теперь всегда так хожу, привык. Приросло.
Бывший муж погладил спаниеля Кристофера, сидевшего на кухонной тахте как раз между ним и Аллой. Собака вяло повиляла хвостом и посмотрела на него вежливо.
— Давно ли ты разрешила ему залезать на тахту?
Чтобы не ставить никого в неловкое положение, старый пес тяжеловато спрыгнул на пол и ушел в комнату.
— Он совсем старый уже, — сказала Алла. — Типа заслужил.
— Я тоже уже старый, — сказал бывший муж.
— Ну, ты не до такой степени, Стас.
Наверное, чем ехать на свои никому не интересные переговоры, он бы сейчас тоже растянулся на этой тахте с какой-нибудь старой книжкой.