Река слез (Шарифф) - страница 49

Поднявшись на борт, я увидела, что соседние с моим кресла уже заняты. Моими попутчицами оказались молодая женщина и трехлетняя девочка. Женщине можно было дать лет тридцать. Волосы ее очень красивой дочки были заплетены в косички, а украшением ее лица были большие черные глаза.

Только я собралась опуститься в кресло, как женщина доброжелательно мне улыбнулась.

— Добрый вечер, — сказала я, улыбнувшись в ответ.

— Я Гуда, а мою дочь зовут Рум.

— А меня — Самия. Я в первый раз лечу в Египет.

Молодая женщина взяла свою сумку, которая лежала на моем кресле, и извинилась. Устроившись, я огляделась, чтобы узнать, где находится мой навязчивый попутчик. Он сидел в хвосте самолета между двумя мужчинами. Я быстро отвернулась, чтобы он меня не заметил. Похоже, он был не очень доволен таким соседством. Я улыбнулась, что не ускользнуло от внимания моей очаровательной спутницы. Она сказала мне доверительно:

— Хотелось бы и мне так улыбаться. Можете поделиться со мной вашей радостью?

Есть люди, с которыми очень легко найти общий язык. Другие, наоборот, совершенно не вызывают желания общаться, как бы они к этому не стремились. Как мой первый попутчик, например. Я думаю, все дело во взаимном притяжении.

Гуда была очень милой, выглядела невинной и слегка растерянной. Она мне так напомнила Амаль, мою младшую сестру!

Гуда, ее дочь Рум и я ждали взлета. Я смотрела на эту женщину, как в зеркало, — так она напоминала меня, и особенно мою младшую сестру Амаль. Все та же бесконечно повторяющаяся история. Когда, наконец, это прекратится? Той Амали, которая на протяжении многих лет казалась мне счастливой и спокойной, теперь не было, если можно так выразиться.

В недавнем разговоре по телефону она с отчаянием призналась, что муж постоянно избивает ее и изменяет с разными женщинами. Она случайно услышала его телефонный разговор с неизвестной особой — они строили планы совместной недельной поездки за границу.

— Ты представляешь, Самия? После семнадцати лет супружества и стольких мучений я узнаю, что он отправляется путешествовать с другой! Никогда он не предлагал это мне.

После многолетнего молчания Амаль больше не могла сдерживать потока слов.

— Мне тридцать шесть лет. Жизнь кончена, Самия. Как я тебя теперь понимаю, сестренка! Я испытываю такие же страдания! Прости, что меня не было рядом, когда тебе было очень плохо. Прости за то, что я не вмешивалась в ваши ссоры с родителями. — Она не могла остановиться: — Я оправдывала их, сердилась на тебя за то, что для тебя свобода была важнее чести семьи. Я никогда по-настоящему не понимала причин твоих страданий.