— Ты что-то сказала?
— Так, ничего. Оба заснули совсем недавно. Думаю, она будет рада, когда, проснувшись, увидит тебя.
— Я в неоплатном долгу.
— Мы же одна семья, правда? Пока, Бурке. Не забудь поблагодарить Лоэтту.
За окном уютно горела лампа.
Присутствие Лили ощущалось повсюду. Ее пальто лежало на кресле. Из кухни доносился запах свежего кофе. На журнальном столике любимая кружка Алекса вместе с термометром, детской книжкой и свитером Лили.
Осторожно, стараясь как можно меньше шуметь, Бурке поднялся в комнату Алекса. У двери он замер. Его сын тихо спал на руках Лили.
Он с огорчением заметил у Алекса темные круги под глазами, ярко-красные пятна на щеках — последствия лихорадки, о которой говорила Джейн. Но сейчас дыхание малыша было ровным, а сон — глубоким.
Свет от лампы мягко падал на белую пижаму Алекса и бледное лицо Лили. Тени от ее длинных ресниц падали на щеки.
Желание волной захлестнуло Бурке. С того дня, как приехали Джейн с Алексом, они почти не виделись.
Лили избегала Бурке, но он не мог без нее жить. Он любил ее.
Но что ей дала его любовь? Горечь ожидания, потерю ребенка, бессонные ночи, наполненные слезами и одиночеством… Имеет ли он право вновь вторгаться в ее жизнь, надеяться на прощение?
Может, пройдет время…
Тяжело вздохнув, Бурке потянулся за Алексом. Стараясь быть осторожным, он все же случайно коснулся груди Лили.
Она проснулась мгновенно, открыла глаза, посмотрела на него. Громадные темные зрачки, притягивали ближе и ближе, до тех пор, пока Бурке не приблизился к ней вплотную. Ее губы были похожи на огонек свечи, и коснуться их хотелось все сильнее с каждой секундой.
Они оба не двигались, даже не дышали. Бурке хотел бы продлить это мгновение навечно, чтобы в целом мире существовали только он и она в полутемной комнате.
— Ты вернулся? — Она неуверенно попыталась нарушить пугающее, напряженное молчание.
— Да. Только что.
— А где Джейн?
— Пошла прогуляться.
Лили улыбнулась.
— Она хорошая.
Бурке медленно поднялся с Алексом на руках.
— Она разная. Думаю, Алекса надо уложить в кровать. Не хотел будить тебя. Извини.
Когда Бурке забрал Алекса, Лоэтта ощутила в руках пустоту. Теперь малыш согревал Бурке, а она дрожала от холода.
Ей было холодно. И пусто. Такого холода и пустоты Лоэтта не испытывала ни разу в жизни. Даже когда поняла, что потеряла своего ребенка. И потеряла Бурке.
Лоэтта коснулась края детской кроватки. Она разглядывала большие, мягкие руки Бурке, когда он, склонившись над кроваткой, щупал лоб Алекса и укутывал его мягким желтым одеялом.
Когда Бурке повернулся и посмотрел на нее, Лоэтта попыталась вспомнить, как ей было плохо, когда он исчез.