— Мы ее убили?
Каватина повесила свой священный символ на шею.
— Убили. Твой удар ослабил ее, и я завершила дело.
Талесте улыбнулась. В глазах ее появилось крохотное зернышко уверенности, и со временем оно вырастет.
Каватина прошептала молитву и передала: «Ильрени, это была Селветаргтлин. Я убила ее. Мы были ранены, но исцелились».
Ответ Ильрени пришел сразу: «Молодцы, но будь настороже. Там, где одна Селветаргтлин, обычно есть и другие».
Каватина кивнула, ее продолжали тревожить последние слова аранеи. Селветаргтлин говорила не про спеллгонта, которого она каким-то образом протащила в пещеры в окрестностях Променада, но про что-то иное, и при мысли об этом злобное удовольствие вспыхивало в ее глазах даже перед смертью. Она умирала, уверенная в том, что Селветарм вознаградит ее за ту темную службу, которую она ему сослужила.
К'арлайнд указал пальцем на обломок плиты с неровными краями и прошептал заклинание. Плита — кусок кальцинированной паутины, бывшая некогда частью стены Дома Иш'нил, — поднялась в воздух, явив взорам скрытую под ней брешь в каменной кладке.
Он кивнул свирфнеблину, который стоял рядом:
— Полезай туда.
Глубинный гном склонил набок плешивую голову. Глаза его, черные как галька, изучали лаз.
— На вид ненадежный, — негромко отозвался Флиндерспелд скрипучим голосом.
К'арлайнд раздраженно раздул ноздри.
— Конечно, он ненадежный, — огрызнулся он. — Город не опустился сюда ровными рядами, как камни в кладку. Он обрушился.
— Будет лучше, если его сперва укрепить.
К'арлайнд легонько повел пальцем, переместив каменную глыбу по воздуху туда, где стоял Флиндерспелд. Он выразительно кивнул на нее:
— Будет хуже, если я уроню это тебе на голову.
— Если вы это сделаете, — пожал плечами гном, — некому будет лезть туда за той имеющей магическую ауру штукой, которую вы увидели.
К'арлайнд прищурился. Он развернул плиту и опустил ее, настолько мягко, что единственным звуком, раздавшимся при этом, был легкий скрежет камня о камень. Потом он выставил перед собой левую руку и погрозил указательным пальцем. На нем было надето тусклое черное кольцо, кольцо, единственная уцелевшая копия которого находилась на руке у самого Флиндерспелда.
— Не заставляй меня воспользоваться им.
Глубинный гном сверкнул глазами:
— Ну хорошо, хорошо. Я иду. — Он полез в дыру, что-то бормоча себе под нос.
К'арлайнд нахмурился. Он знал: Флиндерспелда следовало бы наказать, содрать с него шкуру и бросить освежеванного на корм ящерам, но от глубинного гнома была своя польза. Как и все его сородичи, он представлялся не более чем размытым пятном — если вообще был виден — всякому, кто попытался бы провидеть его или обнаружить какими-либо иными магическими способами. Это делало Флиндерспелда идеальным хранилищем для некоторых вещиц, если К'арлайнд не желал, чтобы их обнаружили, — например, для колец, недавно снятых им с тела мертвой жрицы.